Татьяна Тихонова - Дьюри

Бублику, еле выбравшись из-под дивана, потрусил в соседнюю маленькую комнатку, вход в которую виднелся по правой стене и был прикрыт дверью.

А Виса Лэй смотрела на меня и улыбалась. Удивительно доброе и мудрое лицо было у этой женщины. Казалось мне, что она видит меня насквозь. А я и не думала ничего скрывать…

— Знаете, Виса Лэй, чем дольше нахожусь здесь, тем больше удивляюсь этой стране, — проговорила я, — само то, как я попала сюда, потом Ошкур, потом пирамида, отделившая меня от самой себя… теперь ваша дверь в теплую страну… Неужели она действительно существует? А торговля мыслями на ярмарке мне до сих пор не дает покоя!

Пока я сумбурно выдавала свои вопросы, она сидела молча и улыбалась.

За окном опять застучал дождь. Однако, при упоминании о торговле мыслями, она нахмурилась.

— Торговля чужими мыслями — это отвратительное явление, которого никогда не было раньше в Вересии, — тихо проговорила она. — В этом суть Ошкура, залезть в чужие мысли, с полным пренебрежением к живому существу, они делают это цинично, в своих, только им известных целях, а все ненужное продают на наших ярмарках. В маленьких стеклянных скляночках. Приветствуются ужасы, страхи, мании, безумства… Все это с азартом поглощается нашей молодежью… Это, к сожалению, модно.

Я слушала ее, и было странно, как ее слова перекликаются с моим собственным миром.

— Не будь этих скляночек, — сказала я, — ваша молодежь найдет другие способы изменить свое состояние, у нас это наркотики, алкоголь… Мой брат, который каждую ночь уходит и возвращается пьяным, а мама его ждет, и вновь, и вновь просит не пить, удивляется и говорит ей: зачем ты — зря все это… А она ему: мне бы, говорит, ночь простоять и день продержаться, а там, может быть, тебе покажется скучным и ненужным все то, что ты делаешь…

— Это страшно, видеть, как погибает дорогой тебе человек, — тихо ответила Виса, — и ждать, иногда, нет сил, потому что знаешь, что промедленье смерти подобно…

Она встала и отошла к окну. А Ос прошептал мне:

— Ее сын ушел к ивенгам, он подсел на крэб…

— Крэб? — переспросила я.

— Крэб — это то, что собирают зеточки, — шептал он, — трахнет по башке, сознание потеряешь, а они его собирают…

— Да, и передают своим хозяевам, — неожиданно заговорила, все также не оборачиваясь, Виса, — а те, отобрав нужное себе — сведения о стране, знание, остальное как-то обрабатывают и в стеклянных бутылочках переправляют обратно. Здесь же их уже ждут… тысячи крэбберов… Только это уже не только мысли, что-то еще неуловимо меняет сознание тех, кто принимает крэб… Это уже нелюди.

Повисла тягостная тишина. Оська сопел сонно, забившись маленьким телом в угол мягкого кресла, Бублику свернулся клубком рядом с ним, и иногда приоткрывал глаза-бусины и смотрел на хозяйку, Виса Лэя стояла у окна, обхватив себя руками, словно ей было очень зябко в этой теплой комнате, и, казалось, лишь струи дождя, стекающего по стеклу, говорили о чем-то с нами, успокаивали, убаюкивали…

Когда появился этот звук? Тихий, скребущий… Не знаю… Сначала мне казалось, что это ветка шебаршит по стене, качаясь от ветра, потом он слился с шумом дождя…

И вдруг он стал отчетливым, резким. Звук уже был в доме.

Виса Лэя быстро оглянулась и отыскала глазами Бублику, но тот мирно посапывал под моим креслом… посмотрела на Оса… Словно не доверяя себе, своему предчувствию…

А оно, это предчувствие, вдруг сдавило мне глотку так, что перехватило дыхание… Опасность… и очень близко. И я видела, что Виса тоже чувствует, что и я.

Бублику выбрался из-под кресла своим длинным, коротконогим туловищем и, усевшись напротив хозяйки, замер, не шевелясь. Он не скулил, не гавкал, а молчал… И в его молчании было что-то особенно жуткое, словно он знал, чего испугалась его хозяйка.

Я покосилась на Оса, и встретилась с его настороженным взглядом. Побелевшие губы его прошептали:

— Еллой…

— Ты прав, малышшш, — тихий шепот, от которого у меня волосы встали дыбом, раздался неожиданно сверху.

Шаги на потолке… Остановились… Я отшатнулась. Передо мной, свисая с потолка вниз головой, покачивался мужчина… Он безразлично смотрел на меня полуприкрытыми глазами, из уголка его синих губ стекала тонкая струйка слюны. И вдруг он протянул ко мне руку… Но рука его прошла еще немного ниже и ухватила заскулившего жалобно Бублику. Зверек повис в воздухе…

— Бублику, дружищщее… — прошептал мужчина сонно.