Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

— Хороша? — прошептал Орест на ухо брату. Кожа его покрылось «гусеничками», кровь схлынула со всего тела, устремившись в одно-единственное место, горевшее сейчас огнём похоти. Однако следовало попридержать коней. Орест вздохнул и легонько подтолкнул Сурью к девушке.

— Она сейчас твоя, — продолжал он, — не робей. Она много чего умеет.

— Это чучело? — в голосе брата слышалось едва скрываемое отвращение.

— Сам ты чучело. Она красавица. Эй, — уже громче позвал он, — Голубушка, иди к нам. Я привёл брата.

Голубушка томно потянулась и довольно резво соскользнула с камня, будто только этого и ждала. Она засеменила крошечными ножками и проворно взобралась на берег.

— Он девственник, — выпалил Орест. Голубушка приложила ладошки к губам и прыснула.

Сурья стиснул зубы, а глаза его полыхнули от гнева.

— Это поправимо, — сказала Голубушка и дотронулась до его предплечья. Однако её улыбка тут же погасла. Она взвизгнула и шарахнулась в сторону.

— Нехороший, — прошептала она, глядя на Ореста с упрёком, — твой брат нехороший.

— Как так? — растерялся Орест.

Голубушка замотала головой, разбрызгивая вокруг капельки холодной воды. Затем сиганула с берега обратно на дно. Вода с шумом хлынула в заводь, и спустя мгновение всё вернулось на круги своя.

— Что это было? — Орест глядел на воду, будто не веря своим глазам.

— Не знаю, — Сурья пожал плечами, — но я теперь понимаю отца. Это ведь была морена?

— Ага.

— Страшнее бабы я ещё не видел.

— Не чуди, у морен знатный морок. Или ты опять?

— Что опять?

— Что-то там увидел?

— У неё изо рта сочилась слизь. А в глазах шевелились черви. Вот что я видел. И, наверное, нескоро забуду. И совсем не хочу слушать, как ты мочил свой уд в этой гадкой яме.

— Мочил, и было очень даже неплохо.

— Меня сейчас стошнит, — серьёзно сказал Сурья.

Глаза Ореста налились злостью. Он сжал кулаки, а шипы его выдвинулись вперёд, зловеще сверкая на солнце.

— А хочешь искупаться?

— Ну, попробуй.

Сурья улыбнулся, глядя на взбешённого брата. Орест был хорош: глаза его сделались ярко-синими, а волосы переливались чёрным золотом. Давно ли они по-настоящему дрались? В том, что Орест задаст ему жару, Сурья не сомневался. Однако и он горазд был надавать ему затрещин. Главное, забыть про эту мерзость. Сурья сглотнул подступивший к горлу ком, как вдруг застыл.

— Молчи, — сказал он Оресту и поднял указательный палец вверх.

Вокруг стало непривычно тихо. Даже ветер, будто бы замер, не тревожа ни единого листочка. Поверхность заводи стала гладкой — казалось, по ней можно пройтись пешком, как по зеркальному полу.

Братья переглянулись. Отец? Но они бы почувствовали, Орест уж точно.

Неожиданно из небольшой расщелины между ивовыми стволами вылезло существо. Маленькое, безобразное, с серой кожей, собравшейся гармошкой. Губы огромны — на пол-лица, и усыпаны крошечными белыми бугорками. Ног почти не видно под складками живота, зато ручищи — будь-здоров. Существо пожевало губами, выдав неопределённый звук, похожий на чавканье, и протянуло раскрытую ладонь. В середине бугорком лежала золотая безделица, украшенная богатыми камнями. Во все стороны побежали-полетели солнечные зайчики, озарив лицо существа разноцветными пятнами.

— Чего ты хочешь? — опомнился Орест.

Существо склонило голову и стало приближаться — медленно, мелкими шажками. Поравнявшись со ступнёй Сурьи, оно затряслось и несмело подняло глаза вверх, затем зажмурилось. В воздухе разлилось зловоние страха. Существо разжало ладонь, и на сапог княжича упало золотое ожерелье.

— Он что — сватается к тебе? — Орест зашёлся негромким смехом, — может, он решил, что ты — девица?

Однако Сурья пропустил шуточку мимо ушей. Он, не отрываясь, смотрел на существо. Нечисть дрожала, а прямо под ней расплывалась лужица.

— Почему ты боишься? — спросил Сурья, — мы пришли с миром.

— Ну, так уходите!

Из воды высунулась голова — жуткие глаза-дыры с крошечными стебельками извивающихся зрачков. Над крошечными губками-прорезями торчали усики.

— Вот дьявол! — воскликнул Орест, — только не говори, что ты…

— Уводи своего брата отсюда, — сказала Голубушка, — и больше не приходи.

— Это уж точно.

— С чего ты так взъелась на меня? — спросил Сурья.

— Тебе дали откуп, так убирайся.

— Откуп?

— Да, чтоб нога твоя впредь сюда не ступала. Бери, да отпусти несчастного щекотуна, пока он не издох со страху.