Владислав Русанов - Бронзовый грифон

– А ну-ка, братцы, покажите им!!!

– Смелей, носатый! Что, в штаны наложил?!

– Черного берегись! Глянь-кось, какая бамбула у него на палке!

– Пополам его, Мудрец!

– Со стороны солнца заходи!

– Двигаться не забывай, у него ноги никакие – свалится!

– Веселее, каматиец! Что нос повесил?

– Не посрамим!

– Вали, вали их, кошкиных сынов!

– Эх, меня бы к вам!.. То-то повеселились бы!

Кир заставил себя не слышать посторонний шум. Не хватало еще отвлечься на чье-то пустословие и проиграть. Нужна полная сосредоточенность.

Они медленно шагали, выстроившись в ряд.

Огузок.

Коготок, вооруженный тяжелым топором, обух которого переходил в устрашающего вида граненый шип.

Он, Кир.

Светловолосый парень с корсекой.

Мудрец.

Именно в таком порядке выступать на бой выпал им жребий.

Навстречу им, так же неторопливо, шли пятеро бойцов, выставленных Черепом.

Крайним слева (противник Огузка) оказался горбоносый чернявый мужчина с проседью на висках и волосами, собранными в жидкий хвостик. Он нес на весу длинный меч. Не такой, конечно, как у Мудреца, но все же его приходилось удерживать двумя руками.

Рядом с ним худой и низенький воин раскручивал груз на цепочке. Странное оружие. Кажется безобидной игрушкой. Подумаешь, граненая гирька, весом в мину или даже в полмины. Ну, а если она в висок угодит? Даже самый крепкий головорез не устоит на ногах. А попробуй ее отбей еще… Щит она огибает. Меч, копье или топор тоже обойдет без труда. И место, куда ударит, запросто не предугадаешь, не прикроешься… Хотя и щуплому придется покрутиться, чтобы не допустить к себе Коготка с топором.

Следующего противника Кир разглядывал уже внимательнее. Придирчивее лишь коней на ярмарке выбирают, если их продают ненадежные барышники. А что? В таком деле, как поединок, мелочей быть не может. Люди, не обращающие внимания на малости, с первого взгляда безделицами кажущиеся, давно в земле гниют.

Прямо на Кирсьена шагал кривоногий окраинец – широкие скулы, длинный чуб, засунутый за ухо, сапоги с мягкими голенищами и татуировка на щеке, изображающая падающего сокола, сомнений не оставляли. Молодой – вряд ли старше Кира, но судя по хищным, скупым движениям, опытный воин, поучаствовавший в не одной дюжине кровавых стычек, в отличие от шутовских поединков самого тьяльца. Вооружение окраинца составляли два легких, плавно изогнутых меча, очень удобных для конной сшибки, для режущих ударов на всем скаку. Как это ему пригодится в пешем бою, поглядим.

Против северянина с корсекой по странной прихоти судьбы выступал чернокожий айшасиан. В Сасандре воины из южного заморского встречались нечасто – сказывалась взаимная вражда разделенных Ласковым морем держав. В Империи не слишком-то жаловали людей с темным цветом кожи. Даже полукровки, вроде табачника Корзьело, жили, постоянно испытывая презрение толпы. А уж чистокровные южане и подавно…

Одежда айшасиана представляла собой смесь южных и северных традиций. На ногах – холщовые штаны и сапоги со шпорами, но вместо камзола с кафтаном – долгополая белая рубаха с широкими рукавами, поверх которой красовалась черная жилетка, расшитая золотым позументом. На плече его покоилось довольно странное оружие, напоминающее меч на древке длиной в три локтя. Эдакое чудовище – и не меч, и не копье. Клинок тоже не маленький – не меньше двух локтей да шириной в полторы ладони, сбоку торчит отросток таким образом, что весь наконечник напоминает ладонь с оттопыренным большим пальцем. В месте крепления его к рукояти – цветные ленточки, как хвост у петуха.

Крайний справа – противник Мудреца – снова окраинец. Скуластый с длинным чубом и татуировкой на щеке. В руках – кривые мечи. Кир даже моргнул – не мерещится ли? Не двоится ли в глазах? Да нет, не может быть. А ну-ка еще разок… Глянул на «своего». Снова на противостоящего Мудрецу. Одинаковые. Неужели близнецы? Точно близнецы. Ну что ж, поглядим, кому из братьев повезет больше.

Бойцы остановились, когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов. Поклонились друг другу.

– Начинайте! – выкрикнул чей-то звонкий голос из толпы. Похоже, Пустельга.

И тут окружающий мир перестал существовать для бывшего гвардейца.

Ничего, кроме исказившегося лица окраинца, резво перебирающего кривыми ногами, и блеска вращающихся мечей.

Ничего, кроме податливого дерна под сапогом, шершавой рукояти в ладони, привычной тяжести клинка.

Коневод ударил с разбега. Двумя руками сразу. Левой на уровне пупка, а правой – в горло.