Владислав Русанов - Бронзовый грифон

Кир дернулся изо всех сил и поднялся на колени. Опираясь на меч, выпрямился. Колени дрожали, сердце билось с такой силой, будто парень пробежал пять-шесть миль в доспехах и при оружии. Колючие червячки, кажется, въедались в душу.

Чернокожий, готовившийся обрушить клинок на голову Мудреца, заметил отчаянные потуги тьяльца. Повернулся к нему, взмахнул левой рукой, словно хлестнул бичом. Невидимая петля сдавила горло Кира. В глазах потемнело, но он усилием воли остался стоять на ногах, хоть и держался обеими руками за рукоять воткнутого в землю меча. Айшасиан щелкнул пальцами, и еще одна петля обхватила грудь молодого человека, стискивая ребра, выжимая остатки воздуха из легких.

Мудрец, сжимая меч обратным хватом, широко размахнулся, целясь по ногам противника. Как крестьяне на косьбе. Чародей несколько раз ткнул перед собой кулаком, и после каждого движения тело мечника содрогалось, словно его били тяжелой дубиной. Так оно, скорее всего, и было. Джиль-Карр использовал заклинание, сгущающее воздух и превращающее его в некое подобие оружия, очень подходящего, чтобы удушить или вышибить дух из противника.

От последнего удара Мудрец упал, выронил меч, но он отвлек колдуна от Кира, и молодой человек рванулся, как норовистый конь, силящийся разорвать постромки. Давление на миг ослабело, зато буравящие тело червячки достигли, похоже, самой сердцевины души. Того самого стержня, про который говорят: «Вот, мол, человек со стержнем. Такого не сломить». Добрались, впились и растворились без остатка, оставив ощущение легкости и свободы. Вот раскинь руки, словно крылья, и полетишь в прозрачной бездонной синеве к птицам, облакам, солнцу.

Ощущение удушья прошло, как будто и не было его. Досадная помеха, прижимающая руки к ребрам, не дающая пошевелиться, тоже исчезла. Кир выдернул клинок из земли, взмахнул им над головой.

– Молодец, малыш! Давай! Вперед! Покажи черномордому! – взорвалась толпа.

Джиль-Карр вздрогнул. Нахмурился, оскалился, снова нахмурился. На пробу пошевелил пальцами, насылая еще какое-то чародейство. Кирсьен новым, только что приобретенным зрением увидел летящий к нему диск с заостренными, поблескивающими краями. Если до сих пор колдун использовал магию как некое вспомогательное средство, желая сохранить хотя бы видимость честной победы, то теперь наплевал на все. Неожиданное сопротивление выбило его из колеи, как чересчур разогнавшуюся повозку. Айшасиан желал крови. Причем немедленно. Стойкий каматиец должен умереть. Чтоб другим неповадно было выходить на поединок против него, Джиль-Карра Изгнанника, от которого клан воинов Ал-ла-Бенна отказался, объявив отступником, нарушившим кодекс касты.

Сам не понимая до конца, что же он делает, Кир поднял ладонь. Покачал ею из стороны в сторону, словно отгоняя мух или комаров. Волшебный диск с визгом ушел вверх и там лопнул, распугав кружащих над Арамеллой речных чаек.

Хотя никто, кроме тьяльца, не видел, да и не мог видеть сотворенное колдуном оружие, но звук услышали все. Заржали, забились лошади. Люди присели и задрали головы к небу. Кто-то охнул, кто-то выругался в сердцах.

– Будь ты проклят! – зарычал чернокожий, отбрасывая меч-копье и сводя ладони перед грудью. Между его пальцами замерцал сиреневый огонь.

Двуручный меч с вязким чавканьем упал на шею айшасиана, перерубая позвонки. Колдун упал. Он умер почти сразу.

На несколько ударов сердца повисло молчание, а потом толпа взорвалась радостными криками. Наемники выбежали на площадку, кричали, потрясали оружием.

Кир разглядел среди орущих бойцов перекошенную ненавистью рожу Черепа. Успел подумать, что теперь нужно жить с оглядкой – своего позора кондотьер не простит никому из участвовавших в поединке, – и тут на него налетела Пустельга.

– Ну, малыш! Кто бы мог подумать? – с лучезарной улыбкой произнесла воительница. – Ай да каматиец! – Она с размаху сунула кулак Киру под ложечку. Парень охнул и согнулся.

– Ха! Это она любя! – хлопнул его по скрюченной спине Мелкий.

– Молодец, – пробасил тяжело дышащий Мудрец. – Я думал – все…

– Ох, и напьемся! – выкрикнул Почечуй.

– Я тебе напьюсь! – решительно вмешался Кулак. – Лучше Ормо помоги, пока кровью не истек.

Старик закивал и начал проталкиваться, на ходу отпуская язвительные замечания молодым наемникам, к лежавшему, где упал, Коготку.

Кондотьер возвысил голос, без труда заглушая шум толпы:

– Коневодов сюда! К погрузке на паром готовсь! – И, обняв за плечи Мудреца и Кира, добавил вполголоса, так, чтобы никто кроме них не услышал: – Победить-то мы победили. Но отныне держим ушки на макушке. И спины друг друга без прикрытия не оставляем.