Владислав Русанов - Бронзовый грифон

– Может, я и кончу дни так, как тебе мечтается, но прежде один гологоловый наемник отправится в Преисподнюю.

– Только после тебя, Кулак. По старшинству. Тебе ведь давно пора внуков нянчить, не так ли?

– Я еще твоих внуков пропущу вперед, Череп.

– Как бы не так!

– Почему же это? Не потому ли, что у тебя нет детей, а значит, и внуков быть не может?

Джакомо дернул щекой.

– У меня детей больше, чем в твоей банде народа!

– Когда же ты успеваешь? Неужели после овец у тебя еще на баб силы остаются?

– И на такого кнура, как ты, хватит!

– Ты не в моем вкусе, Череп. Не люблю лысых.

– Да и мне не к лицу калек насиловать. Все-таки я – воин.

– Воин? То-то я припоминаю, как твоя банда удирала из Фалессы! Пятки в задницы влипали!

– Твои тоже, если мне память не изменяет, не сидели до победного конца.

– Это так. Сила солому ломит. И бесплатно никто умирать не хочет. Но все же мы не бросили обоз, а еще и твой подобрали.

– Поздравляю! – буркнул Джакомо. – Было бы что подбирать! Дерьмового барахла ломаная телега!

– Да? Как сказать!

– Да как ни говори!

– А я скажу. Пускай все слышат. Во-первых, три телеги. Во-вторых, не дерьмовое барахло, а серебряные кубки, парча, десяток итунийских ковров, лотанские вазы… Ну, знаете, – Кулак повернулся к своим, – из тех, что по триста лет на морском дне выдерживают…

– Врешь! – вскинулся Череп. – Не было ваз!

– Значит, я перепутал, – усмехнулся седобородый кондотьер. – Но остальное-то было? Не станешь спорить?

Рядом с Киром кто-то захохотал. Смех подхватили, и он волной прокатился по всему строю. Заулыбался и кое-кто из наемников Джакомо.

– Ладно! Уел! – махнул рукой Череп. – Но не все же тебе радоваться! Сегодня удача на моей стороне. На правый берег моя банда выйдет первой. И об этом узнают все в цеху кондотьеров, от Гронда до Айшасы.

– С чего это ты решил, что сегодня выиграл? – ехидно осведомился Кулак.

– Да погляди по сторонам, родное сердце! Нас вдвое больше. Попробуй-ка воспрепятствовать! Или давно выволочку не получал, как шелудивый котенок? Ну, ты не переживай! Только намекни!

Теперь в голос заржали всадники из банды Джакомо.

– Великаны в Гронде шутят – не дели шкуру неубитого мамонта, а не то придет белый медведь и всю себе заберет, – медленно и раздельно проговорил Кулак. – Ты, наверное, забыл обычаи нашего цеха. В самом деле, столько жить, не признавая законы и устав кондотьерские… Можно и привыкнуть.

– Что ты такое говоришь? Ни одного дня не было, чтобы я нарушал наши законы!

– Да? Тогда ты не откажешься выяснить, у кого больше прав первым вступить на паром, по старинному обычаю?

– Это как? На соломинках с тобой потянуть, что ли? Так дураков нет – ты и брата родного обжулишь…

– Я тебе прощаю это оскорбление. Пока прощаю.

Джакомо хохотнул:

– Ну, спасибо, кошкин сын!

Кулак даже бровь не повел.

– Я хочу напомнить тебе «Уложение о кондотьерах Альберигго», – сказал он и с торжеством глянул на собеседника.

– Я его прекрасно помню. Не трудись! – нахмурился Череп.

– Тогда прошу, освежи мне память, будь так любезен. Ну, давай! Глава о разрешении спорных вопросов между бандами, находящимися на воинской службе у одного нанимателя.

– Это еще зачем? Клянусь морским змеем, уж не задумал ли ты… Хм…

– Вижу, ты догадался. Ты всегда был сообразительным мерзавцем, Череп.

Кир, чувствуя, что явно чего-то недопонимает, повернулся к Мудрецу:

– О чем это они? Растолкуй, пожалуйста!

Верзила вздохнул:

– Что за молодежь пошла?

– Вот-вот! – подхватил седой морщинистый вояка, который отзывался на не вполне приличное прозвище Почечуй [21] Почечуй – геморрой (устаревш.). . – В «Уложение Альберигго» и краем глаза не заглядывали, а туда же – в наемники рвутся…

– Ну, все-таки… – настаивал Кирсьен.

– Поединок, – коротко бросил Мудрец.

– Между Кулаком и Черепом? – удивился молодой человек, но старшие наемники отмахнулись от него, прислушиваясь к беседе кондотьеров.

Джакомо расправил гриву рыжего, похлопал скалящегося и косящего глазом коня по шее. Оглянулся на своих. Хитро прищурился.

– Я хорошо помню уложение… Поскольку дело касается не только нас двоих, а наших банд целиком, то и решать его должны не мы с тобой.

Наемники загудели. Кто-то с возмущением, но большая часть одобрительно. Видно, устав неведомого Альберигго здесь чтили едва ли не наравне со словом Триединого, а то и с большим почтением.