Ника Созонова - Два голоса

*** — Смешиваться кровями — не лучшая идея: в моей слишком много грязи.

— Значит, я всегда была бы под кайфом.

— А как же индивидуальность, эго?..

— Могу задать этот вопрос и тебе.

— А я ничего не терял. Лишь обрел. ***

Наконец мамуля ушла.

Выйдя из ванной, решительно понеслась в прихожую, кивнув мне на прощанье:

— Всё, всё! Не подходи ко мне. А то снова придется восстанавливать лицо.

Выстрелила захлопнувшейся дверью.

Ты сидел на корточках, прислонившись спиной к батарее отопления. Лицо — в местах свободных от синяков, отливало зеленью. Было тепло, даже душно, но ты кутался в покрывало, стянутое в кровати. Тебя колотило. Не верхней губе блестели капельки пота, еще одна проступила на переносице.

— Я ей не понравился, — выдавил ты с усмешкой.

— Удивительно меткое наблюдение.

Я пристроилась рядом, взяла твою ладонь — холодную и влажную, словно неживую. Грела ее дыханием, прижав вплотную к губам.

— Она мне тоже.

Ты обхватил мои пальцы своими, предупреждая попытку вырваться в обиде.

— Зато честно. Но мне кажется, ее можно понять.

— Да, вполне.

Мы замолчали. Потом ты осторожно пошевелился.

— Мне надо идти.

— Уже?..

— Вы слишком долго говорили. Полдня.

Отпустить тебя, когда я почти не виделась с тобой сегодня, не успела зарядиться тобой, как батарейка, впрок?..

— И куда ты собираешься?

— Посмотри на меня, — ты приподнял мой подбородок, чтобы глаза в глаза. С такого расстояния еще заметнее признаки болезни и боли: зрачки, огромные, на всю радужку, и белки с кровавыми нитями полопавшихся сосудов. — Меня ломает. Знаешь, что это такое? Словно каждый сустав скручивают спиралью. Повтори свой вопрос и сама дай ответ. Если у тебя есть валидол или что-то подобное, было бы кстати, на время.

— У меня нет ничего такого, прости.

Хотела прибавить, что, к несчастью, тупо и беспросветно здорова, но сдержала эти слова. Говорить не хотелось, вообще, ничего.

— Это ты меня прости. — Ты принялся медленно подыматься, держась за батарею. — Надо идти, Иначе совсем кранты. Да еще и уговор, будь он проклят.

— Ты за дозой?

— Принять дозу.

— А деньги у тебя есть?

— Сегодня не моя очередь проплачивать.

— Что это значит?

— Не сейчас, ладно?

— Но ты ведь расскажешь, обязательно?

Я помогла тебе дойти до прихожей и застегнуть молнию на куртке. Из-за дрожи в пальцах сам ты возился бы с этим долго.

Странное и тяжкое ощущение навалилось на меня: я помогаю тебе сейчас, но это почти то же самое, что вложить в твою руку шприц. Я помогаю убивать человека, которого люблю. Можно ведь запереть тебя в квартире, дней на пять. Так, кажется, реально слезают с иглы? Поломает, помучает, но зато в итоге выкарабкаешься. В каком-то документальном фильме был показан наркоман, катающийся по полу от ломки. Каждая его часть словно жила своей отдельной мучительной жизнью. Он то умолял, то выл, то матерился. И так же будет с тобой?.. "Словно каждый сустав скручивают спиралью"…

— Скажи, если я достану денег на лечение в хорошей клинике, где симптомы ломки будут сводить к минимуму и снимать с иглы будут аккуратно и милосердно — ты согласишься туда лечь?

— Нет. — В голосе была злость, но не на меня. Тогда я еще не знала, на кого. — Пожалуйста, не говори со мной больше об этом. Я никогда не вылечусь, как никогда не стану другим.

— Даже ради того, чтобы пожить немного подольше — со мной? Я не обвиняю, не думай, мне все равно, какой ты. Просто ты сам говорил: времени очень мало. И как я потом?..

Ты уже стоял на пороге. Обернулся.

— В твоих глазах семнадцать озер.

Чем глубже, тем выше.

А мои выклевал ворон,

в них теперь всегда сухо.

Твоими волосами играет ветер —

от неба до неба.

Я научился не замечать людей,

плюющих на мои шрамы —

полезный навык, единственный.

У тебя их сто сорок девять.

Самый красивый — рисовать море,

самый глупый — доверять мне.

— Можно я пойду с тобой?

Я почти не надеялась на положительный ответ.

— Зачем?

— Мне нужно увидеть самой. Чтобы стать ближе.

— Ближе некуда. Пойдем! Только прошу, поторопись.

*** — А ты ведь очень удивилась, когда я согласился. Я сам себе удивился. Глупо и низко тащить с собой девушку для демонстрации ей острых и грязных картинок социального дна. Но с тобой — это другое. Ты должна была видеть, как ты сказала, чтобы стать ближе. Чтобы понять, надо принять полностью, без остатка, пропустив через себя. Но это я теперь пытаюсь словесно выразить, тогда слов не было. И ясного осознания тоже. Просто я поступил так, как никогда не делал: взял тебя на встречу, нарушив негласное правило, что нас всегда должно быть только трое.