Виктор Ночкин - Могила повелителя

— Нр-равится-у-у… Рука дер-р-ржит. Хор-р-ршо-у-у. Живой, те-уплый…

Феттах не стал настаивать. Оборотни упрямы, мальчик должен сам сообразить, что для него лучше. Тем временем остальные юнцы забрались в темную галерею. Они опускались на четвереньки и оборачивались — во мраке больше пользы приносило волчье обоняние. Человек видит лучше, но в лишенном окон помещении зрение бесполезно. Лорд Тьмы пошел по коридору, раз волчата не поднимают тревоги, значит, посторонних рядом нет.

Запах недавно пролитой крови сбивал их, отвлекал, но звери были напуганы, а страх помог сосредоточиться.

Май свернул к подвалам:

— Пр-р-ровер-рю-у стар-р-р-рших.

В подземелье под корнями вековых дубов находились клетки с повзрослевшими оборотнями. Феттах не решался убивать их, рука не поднималась — ведь помнил каждого игривым щенком, смышленым и веселым, вроде этих, нынешних… хотя взрослым иногда удавалось сбежать, тогда они становились причиной многих неудобств.

— Поосторожней там, — велел Феттах. — Если найдешь чужого, один не лезь, позови меня.

Май не ответил, легкая тщедушная фигурка растворилась в темноте. Лорд двинулся дальше, переступая через убитых енотов и воронов, иногда останавливался, чтобы отереть подошвы, к которым липли изломанные перья да клочья шерсти. Волчата следовали за ним в зверином обличье, иногда то один, то другой коротко скулил. Возможно, оттого, что боялись, а возможно — узнавали среди убитых животных и птиц приятелей по играм. Прежде в темных лабиринтах лесного дворца бывало весело, животные вели нескончаемые шумные игры. Лорд иногда покрикивал, чтобы держались поспокойней, но ему нравилась живая радость молодежи. Теперь здесь было мрачно, непривычно тихо, да и вездесущий запах смерти…

Феттах неторопливо обошел нижний уровень, повсюду встречалась обильно разлитая кровь и растерзанные тушки домочадцев, однако чужака не было видно. Зато он повсюду оставил следы — не только убивал, но и портил все, что попадало под руку, бил склянки и кувшины, ломал стулья, срывал полки. В помещении, где имелись окна, Лорд разглядел следы в подсыхающей крови: сапоги. Обычные сапоги, и, похоже, единственная пара. Повелитель Зверей с самого начала решил, что пришелец один. Видимо, в самом деле, так и есть. Впрочем, этот одиночка успел немало сокрушить и сломать.

Похоже, враг методично обходил комнату за комнатой и везде пакостил. Интересно, зачем? Хотел вывести Феттаха из себя? Пожалуй… Тогда Лорд знает, где его искать.

Прибежал, скуля Май:

— Стар-рших нету-у-у, — волчонок всхлипнул. — Мер-р-ртвы-ы-у-у-у… У-убиты железо-ум…

Волчата заволновались, стали опускаться на задние лапы, поджимать хвосты. Некоторые тоненько подвывали, задирая мордочки.

— Он мучил старших? Какие раны?

Май задумался, вспоминая.

— Нет. Убил быстро-у.

— Наверное, торопился, — решил Феттах. — Он нарочно решил меня разозлить, однако в подвале не стал задерживаться. И впрямь, там ему опасно. В подвале одиночку можно окружить, загнать в угол, в тесноту. Он один, верно?

— Пахнет оди-у-ун. Книги нету-у-у. Забрал книгу-у-у-у.

— Ладно, я думаю, он в большом зале. Идем туда.

Если чужак хочет позлить Феттаха, но избегает тесноты — значит, сейчас расселся в любимом кресле Лорда, большом, похожем на трон. Наверняка пришелец там!

С утра в «Большой кружке» было скучно. В зал вышел хозяин. Толстяк широко зевал, чесал то пузо, то затылок и скучными глазами оглядывал следы вчерашнего веселья. Потом, шаркая, удалился — должно быть, раздавать указания прислуге. Во всяком случае, явились подручные кабатчика, такие же равнодушные и неторопливые, как хозяин. Они неспешно и привычно стали прибираться. Появились метлы, ведра с водой.

— Пойдем, а? — предложил Ленлин. — Прогуляемся по городу. Ты бывала на раамперльском рынке? Это нечто особенное, такое нужно увидеть хотя бы раз в жизни! Сейчас начинают свозить урожай, собирается такая толпа, будто ярмарка. Шум, веселье!

— Я бывала на рынке, — буркнула Элина. — Меня там продали слугам Алхоя. Было очень весело.

Ленлин поперхнулся и умолк. Выглядел блондин до того расстроенным, что девушке стало его жаль.

— Ладно, — решила Элина, — пойдем. Только в невольничьи ряды я — ни ногой! И на выстрел не подойду!

— Да я и сам не хожу никогда… Знаешь, есть такой закоулок, даже не в самих рядах, а возле, чуть в стороне. Вообще, там ювелиры торгуют, но в такие дни, как теперь, когда народу много собирается, можно всякую всячину найти. Я как-то забрел, струны искал… веришь, не смог убраться оттуда до самого вечера! Столько разного… Всякие странные вещички, даже старинные, которые сделаны до Повелителя, до Завесы.