Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

Крестьяне впали в продолжительную задумчивость.

— Так-то оно так, — сказал старший. — Слыхивали мы такое, но где же взять золотой? Говорят, тот, который в повозке, золотой за девство платит.

— Верно, — согласился я. — Но, чтобы все без обмана. Ваш жених — невесту девства лишает. Мы — золотой даем. А граф — в дураках остается.

— Их сиятельству это очень даже к лицу будет, — рассудительно признал старший и обратился к жениху. — Ну, ты чего молчишь?

Тут еще один крестьянин, разразился бранью, что какой это ему зять, если девку испортить не может. Жених, было смущенно возразил, что при всех такое делать не потребно, но невеста ударилась в слезы и, причитая, что он ее не любит, начала не излишне высоко, но чрезвычайно решительно задирать подол. Суженую громко поддержали матушка и будущая свекровь.

— Не орите на него так, а то он, и впрямь, ничего не сможет! — прикрикнул на всех старшой. — Ну-ка, сынок, засади ты ей так, чтобы аж запищала!

Подбадриваемый возгласами со всех сторон, жених-таки исхитрился сделать желаемое.

— Добрые люди, — вручив новобрачным золотой, обратился ко всем я. — Буде в ваших краях еще какая свадьба, так вы передайте жениху и невесте, чтобы не забывали про золотую повозку с шестеркой лошадей. Золотой — деньги небольшие. Пусть семья жениха расстарается заранее, а граф пусть и дальше дураком остается.

Тут невеста, даже не оправившая как следует подол и с немалой гордостью демонстрировавшая следы лишения ее девства, сообщила, что лучшей подруге ее замуж выходить через пол месяца и, они с женихом легко могли бы ссудить ей на время столь легко доставшийся от меня золотой. Оказавшаяся тут же, подругина мать рассыпалась в благодарностях и заранее пригласила всех на свадьбу.

С тем телега развернулась назад в село догуливать праздник, мы же снова углубились в лес.

— На этот раз, Бес В Ребро, ты проявил просто чудеся плутовства, — сказала Быстрые Глазки. — Потратив золотой, ты, даже не попользовался ни чьим девством.

— Ах, милый друг, уж, если в этом плутовстве согласилась принять участие столь благородная девица, как Шена, — плутовство должно быть совершенным, — только и смог ответить я.

Продолжая хорониться на графских землях мы, вскорости, миновали их, но еще долгое время шли тайком. Причем и Трина, и Глазки облачились в платье, опасаясь, что нас могут узнать по описанию наших одежд.

Естественно, такой способ передвижения, в наши неспокойные времена, до добра никогда не доведет. Так и мы, умудрились наткнуться на лесных разбойников. Было их не много — человек пять, — но более свирепых физиономий я в жизни своей не встречал.

Глазки и Крикун схватились за кинжалы, я выхватил из-под полы свой жезл, пытаясь сообразить, много ли толку будет от его свечения, Трина же спряталась за мной.

Стоя так, мы пытались понять что лучше: вступить ли в переговоры, объясняя, что мы принадлежим к гильдии плутов, либо принять неравный бой, как вдруг за спиной у нападавших послышался громкий цокот копыт.

Всадник, вырвавшийся с тылу наших супротивников, был облачен в весьма поношенные доспехи и тут же, разобравшись в происходящем, вырвал из ножен меч и принялся крошить разбойников с невероятным воодушевлением. Все же и он сподобился получить стрелу из арбалета в предплечье, хотя противникам не дал уйти живым никому.

— Не бойтесь, добрые люди, — произнес он, спешиваясь. — Вы теперь в безопасности.

— О, сударь, вы ранены! — незаметно спрятавшая кинжал Глазки, бросилась к нашему спасителю и, устроив его под кроной ближайшего дерева, начала освобождать правую руку его от доспеха с такой поспешной заботливостью, что я даже ощутил укол ревности в самое свое сердце.

Столь же незаметно спрятав под плащ жезл, я так же подошел и увидел, что спаситель наш необычайно молод. Было ему, от силы, лет шестнадцать, так что ревность моя еще более приумножилась.

— Это мой супруг, господин Фонарщик, — поспешно представила меня рыжеволосая плутовка. — Это — наши милые детки. Вы нас необычайно выручили!

— О, добрая женщина, — улыбнулся юноша. — Как мог я бросить в беде беззащитных путников, когда нахожусь на служении священному символу, олицетворяющему чистоту и справедливость.

— Что же это за символ? — старательно обрабатывая рану поинтересовалась Быстрые Глазки.

— Знайте же, сударыня, — улыбнулся наш спаситель. — Случаются и в эти времена деяния удивительные и необычные, что заставляют быстрее биться не одно пылкое сердце.