Мария Капшина - О верности крыс

— Не хочу. Ничего.

Улыбнулась и сказала "Пойдём", но от этой улыбки Лайе почему-то стало жутковато.

До городских ворот они опять молчали. Солнце приподнялось над горизонтом и начало пригревать. Утро уже было теплей всех весенних дней, бывших в этом году, а день сегодняшний обещал быть почти жарким.

Лайя рассеянно смотрела по сторонам, вспоминая, что она знает о Тиссе. Выходило не очень много; выходило, что она вообще почти ни о ком из кхади не знает, кто они были до кхади. Наверняка Лайя знала только, кто пришёл раньше неё, а кто — позже. Вторых было куда меньше, чем первых. Лайю встретил Тень с полгода назад, сказал, что хорошие воры Кхадере нужны, и что Лайя не пожалеет. Она и не пожалела. Работы стало меньше, но более сложной и интересной… Впрочем, дело не в этом. Когда тебе не слишком много лет, и ты совсем одна… Город представлялся Лайе большим хищным зверем, ждущим, когда она ошибётся, чтобы сожрать её. Она всегда боялась. Коричневых, болезней, неудач и безденежья, охотников за рабами, пьяных дворян, подводников и уличной шпаны… Она сама была в подводниках, но мелкой рыбёшкой, и, исчезни она, никто бы не стал искать. От своих пьяниц Лайя ушла, наплевав на дочерний долг, другой родни не знала, а в друзей и церковников не верила.

Пятеро прошли через ворота, не останавливаясь. Стража не обратила на них внимания. Только один солдатик проводил взглядом компанию, но не из смутных подозрений, а из завистливого желания так же уйти из города в первый тёплый день.

Лайя улыбнулась солдатику, подмигнула и дождалась ответной улыбки. Трепло недовольно покосился, но ничего не сказал.

Главное, в кхади она перестала бояться. Из возможной добычи города она стала одной из загонщиков.

— Слушай, — она повернулась к Треплу, — а ты не знаешь, что Тисса до кхади делала?

Трепло немного приподнял брови, но ответил.

— Кажется, у неё дед был лекарь, она с ним и жила. А потом дед умер, Тисса без ничего осталась, а Кхад её почти сразу и нашла. В городе где-то.

— Ясно…

— Чего вы опять отстаёте, голуби? — опять окликнул их Синий. — В другой раз уединяться будете!

Лайя покраснела и прибавила шагу, а Трепло рассмеялся, показывая Синему кулак.

— Сворачивайте уже! — крикнул он вперёд. — Сколько можно по дороге переться.

— Давайте сразу вдоль реки пойдём, — тихо попросила Тисса, когда Лайя и Трепло догнали остальных. — Вам неважно, а лапка только у воды растёт.

Спорить никто и не подумал — хотя бы потому, что с обрыва открывался замечательный вид на город. И потому, что не сообразили, как сыро и слякотно окажется напрямик через лес. На глинистом склоне Тисса ушла вперёд, пока остальные оскальзывались и хватались за деревья и друг дружку, чтобы не укатиться к исходной точке. С наименьшими потерями в ельник выбрались (кроме Тиссы) Лайя и Синий. Синий избрал тактику "тише едешь — дальше будешь" и полз от дерева к дереву мелкими шажками, цепко держась обеими руками и чуть не по минуте обдумывая каждый шаг. Лайя беззастенчиво висла на Трепле, рассудив, что он сам напросился в кавалеры. Трепло, судя по лицу, разрывался между противоположными чувствами: с одной стороны, когда ещё будет случай облапить Лайю, а с другой — с девушкой в одной руке и альдзелом в другой лезть на скользкий склон крайне неудобно. Особенно, при учёте того, что девушкой вниз, равно как и альдзелом, падать нельзя, а очень хочется! Так он и смотрел: то счастливо — на Лайю, то — тоскливо — на Умника, несущего свой альдзел бережно, как святыню.

— Не смешно, Тисса! — почти всерьёз нахмурился Умник, выбравшись на ровное, в ельник. Здесь было зелено и тенисто, не в пример лысым берёзам и ясеням. Белобрысая снисходительно улыбалась, опершись о залитый солнцем ствол:

— Да вы же совсем бестолковые, — сказала она, наклонив голову (пряди мазнули по вискам). — И как ещё никто не упал…

— Да уж так! — гордо сказал Синий, отцепляясь от последнего дубка и ступая на хвою под ёлками. Мокрая хвоя не преминула съязвить, и нога Синего радостно поехала в сторону, опрокидывая мальчишку навзничь. Умник фыркнул, Лайя — следом, и рассмеялись все.

— Да ну вас! — сварливо буркнул Синий, садясь. — О! — тут же отвлёкся он, — гляньте: гриб! Давайте грибов наберём!

Тисса повернулась в указанном направлении, как и все. Из-под хвои действительно выглядывал гриб: огромный прошлогодний маслёнок, невесть как не съеденный зверьём, круглый, жёлтый и засохший в камень.

— Горожане! — заулыбалась Тисса. — Идём!