С Лисочка - Башня Повелителя Зверей [СИ]

Серебро легко вошло в шею зверя, еще момент — и второй удар пришелся бы зверю в сердце. Однако борясь с ним, Джай почти выпустил из вида первого волколака, и, как оказалось, зря. Оборотень, воспользовавшись тем, что Джай занят новым противником, смог подползти на передних лапах поближе и схватить рыцаря зубами за икру, легко прокусив ботфорт сапога. Впрочем, это было последнее, что успел сделать этот зверь в своей жизни — стилет вошел ему в левый глаз и пронзил мозг. Не успевшие толком сомкнуться клыки, разжались, отпуская ногу рыцаря, тот высвободил свое оружие, повернулся ко второму противнику и выругался цветасто и длинно, помянув рога Малина, хвост Луни, чешую Диты, очки Библиотекаря, солнечный нимб Идры, рыжие косы Ариды, грудь Расты и такую часть тела Гламуры, какую в приличном обществе воспитанный человек ни в коем случае не станет называть.

Тело волколака, а вернее волколачки, успело измениться, теперь перед рыцарем на полу в луже собственной крови лежала голая светловолосая девочка лет тринадцати. Ее шея была распорота.

— Миневра, — выдохнул рыцарь. — Какого х…

— Только не говори, что это была самооборона, — услышал он за спиной женский голос, в котором под коркой ледяного спокойствия закипала древняя ярость.

Джай узнал этот голос, а потому повернулся очень медленно, стараясь, чтобы его обладательница хорошо видела его руки, а в особенности — кинжал в правой, на лезвии которого пузырилась и дымилась темная липкая кровь.

— А ты сама как думаешь, Арника? — спросил он без вызова, но голос его был тверд и спокоен, насколько мог быть спокоен голос у человека, который только что вышел победителем из схватки с двумя волколаками и теперь готов был вступить в схватку с противником куда более серьезным.

— Итак, мы слушаем, — сказала Низа Клейн, старшая жрица Расты. — Кто будет говорить первым?

— Я, — ответила Лара Уиллис, старшая [1] У Луни может быть до трех старших жриц. У других Старших богов и богинь по одному старшему жрецу (или жрице). жрица Луни, — Лунный храм обвиняет сэра Джая эр Нурани, жреца Храма Героев, здесь присутствующего, в преднамеренном убийстве оборотня-волколака Крома Вульферсона и в покушении на убийство младшей жрицы Лунного храма Миневры Шерстошейки.

— Что скажет сэр Джай? — поинтересовалась Низа Клейн.

Джай половину из своих тридцати лет жизни отдал служению Нурану, богу Героев, но на жреческих советах ему доводилось бывать нечасто — сэр Ланс, оруженосец [2] Оруженосцем Нурана (то есть рыцарем, который носит его меч) является старший жрец. У Ариды — богини Войны, оруженосец и старший жрец (или жрица) — традиционно разные люди. Нурана, оберегал любимого ученика от «этой говорильни» как мог, мужественно посещая все заседания, традиционно проходящие в Храме Плодородия.

— Да, — заговорил Джай хрипло, — я признаю. Я преднамеренно убил этого самого Вульферсона, или как там его звали, и пытался убить Миневру. Миневру — непреднамеренно.

В просторном зале совета стало так тихо, что пролети здесь комар — его услышали бы даже те, чей слух не был приспособлен для такого рода упражнений. Даже жрец Недоперепила, Петр Ович, мучившийся с похмелья, перестал икать и уставился на рыцаря Нурана мутным взглядом.

— Ну так мы слушаем твои оправдания, рыцарь, — сказал после паузы Патрик Клейн, муж Низы и старший жрец Храма Солнца. — Мы тебя внимательно слушаем.

— А я уже все сказал, — чеканя каждое слово, произнес Джай. — Не собираюсь оправдываться. Я сделал то, что сделал. То, что должно было сделать. Вульферсон был убийцей и людоедом, из его последних подвигов — двое подростков из Утицы. Я два дня его выслеживал. Выследил — убил. Что касается, Миневры, то, во-первых, я не узнал ее в зверооблике, а во-вторых, она первая на меня напала.

Снова в зале повисло молчание. На этот раз его нарушил Карел Роад, жрец Храма Дорог. Его волосы и борода, когда-то огненно-рыжие, теперь были в значительной степени тронуты сединой, отчего казались выцветшими — жрец Малина уступал возрастом только Арнике и сэру Лансу и давно уже перешагнул вековой барьер, но что касается остроты и изворотливости ума — то тут он готов был дать фору любому из собравшихся.

— Скажи, сэр Джай, а у тебя есть какие-то доказательства того, что убийца из Утицы — именно Вульферсон?

— А и не надо никаких доказательств, — убежденно произнес Джай. — Я шел по его следу от растерзанных тел, и след этот привел к нему. У меня нет никаких сомнений…