Ричард Байерс - Руины

Наконец, один за другим, все разбрелись по кроватям. Пока в комнате не осталось никого, кроме нее и Дорна.

Он вздохнул:

— Все уходят.

— Как и следовало ожидать, — ответила она, взяв его руку. — Все мы слегка под мухой.

— Я не это сейчас имею ввиду. В ближайшие дни. Я виню их. У них у всех есть дела, а я не могу сопровождать их.

— Ты считаешь, — спросила она, — что они навсегда оставят тебя? Что нты икогда снова их не увидишь?

Нахмурившись, он продолжил, словно не расслышав ее слов.

— Ты тоже должна идти. Павел был лучшим из нас. Тебе следовало быть с ним, а не с уродом вроде меня, и сейчас, когда я снова искалечен, наши отношения нелепы. Ты…

Она ударила его по человеческой щеке:

— Еще раз такое услышу, — сказала она, — и снова получишь. Во-первых, я не более намерена отказаться от тебя из-за искалеченного тела, чем ты был готов из-за моего помутившегося разума. Во-вторых, неужели ты и впрямь воображаешь, что Нексус, Огненные Пальцы, Сурини и другие собираются тебя оставить в таком состоянии? Я не знаю, смогут ли они снова сделать тебе железные конечности, но они что-нибудь придумают. Ты один из героев, который спас драконов, а быть может, целый мир, и много хороших людей любят тебя. Перестань хандрить, открой глаза и посмотри на действительность!

Его губы искривились в улыбке:

— Иногда у меня все еще мрачный взгляд на вещи.

— Тогда мне нужно будет тебя от этого отучить.

Бримстоун летел в завывавшей темноте. Ничего не было видно, но он ощущал невидимые вихри, проносящиеся и кружившиеся внизу. Грозящие затянуть.

Хотя его мысли были сбивчивы, он чувствовал, что погибнуть в вихре будет естественным, возможно, даже неизбежным концом. И в то же время, он страшился этого, и поэтому сопротивлялся. Не частыми взмахами крыльев, поскольку все его тело стало таким же рассеянным и абстрактным, как и разум. Только силой воли.

Невозможно было сказать, как долго он боролся, но вот появилась светлая точка. Он устремился к ней, постепенно приближаясь, или, возможно, притягивая ее к себе. Точка превратилась в бледный мерцавший прямоугольник с искрившимся кругом посередине, после чего белое свечение охватило его, смывая тьму.

Он понял, что снова обладал телесной оболочкой из дыма и горячей золы. Белизна мучительно сковывала его, словно клетка палача, и он исследовал ее в поисках выхода. Он не мог найти двери как таковой, но была траектория, направление, по которому он полетел.

Он вылетел на ледяной воздух. В долину, окруженную темными горами под усыпанным звездами черным небом. Его мысли приобрели ясность, и он вспомнил, что именно здесь Саммастер уничтожил его.

Но не полностью. Вглядевшись вниз, он заметил единственное звено своего ожерелья на земле. Каким-то образом, единственный кусочек пережил заклинание уничтожения лича и послужил якорем, пока Бримстоун находился между нежизнью и забвением. Дал возможность снова вернуться в мир смертных.

Приняв плотную форму, он разрезал грудь когтем и поместил в рану звено из бриллиантов и платины. Исцелившись, он огляделся.

Все еще в форме драколича, которую он принял под конец, Саммастер — или, скорее, его раздробленный труп — лежал в нескольких ярдах. Бримстоун не позволил тогда безумцу исчезнуть, и позже его союзники как-то убили колдуна.

Но так ли это? Бримстоун знал лучше, чем кто-либо, могущество и хитрость Саммастера. Возможно, его кажущаяся смерть была всего лишь уловкой. Возможно, он восстанет из пепла, чтобы снова атаковать врагов.

Однако на поле боя виднелись пирамиды из камней. Свалив булыжник с макушки одной из них, Бримстоун увидел внутри серебряного. Только победители могли воздвигнуть каменные груды, а Саммастер вряд ли обеспокоился бы тем, организовать одному из металлических достойное погребение.

Тем не менее Бримстоун не мог найти в сердце уверенности. Он полетел в цитадель в поисках сердца бешенства.

Големы, охранявшие порог, не обращали внимания на его дымный облик. Вдали, в склепе, украшенном драгоценными камнями, напоминавшими небеса, покоилось тело Павла Шемова. Бримстоун подумал, что никогда у них со жрецом солнца не будет больше столь желанного обоими решительного противостояния, а затем заметил щепотку черного праха и обломков.

Он был достаточно сведущ в магии, чтобы понять, что видит остатки амулета Саммастера, который лич, очевидно, привязал к миталю, и, наконец, Бримстоун успокоился. Он и его союзники одержали победу, не просто положили конец бешенству, но и стерли ее хозяина с лица земли раз и навсегда.