Ричард Байерс - Ярость

Мир изменился в одно мгновение.

До этого жизнь казалась Дорну Грейбруку прекрасной. Хотя в мрачном доме хозяина девятилетнему мальчику редко удавалось увильнуть от нудной домашней работы, да еще приходилось бегать с поручениями по всему городу, где толпы угрюмых людей бродили среди серых стен, закрывавших солнце. Однако сегодня…

Просторы полей, сияя в летней жаре, исчезали вдали по обе стороны пыльной дороги. Впереди возвышались покрытые снегом вершины Драконовых Гор, а на севере Дорн иногда мельком видел лиловые воды Лунного Моря. Наконец-то он вырвался за пределы города, и это ему нравилось.

И все же лучше всего была та перемена, которая произошла в путешествии с его родителями. Дома они, измученные годами рабства, часто казались грустными и усталыми. А сейчас мать, решившая пройтись пешком, в окружении полудюжины конвоиров пела песни.

Отец же, правя фургоном, шутил с сидящим рядом сыном и рассказывал ему о местах, которые они проезжали. Иногда отец — лысеющий раб с умным некрасивым лицом — позволял Дорну брать поводья и править двумя пегими лошадьми.

— Смотрите! — вдруг крикнул Приам. Он указал на небо с западной стороны. Командир конвоя Приам, долговязый наемник со свирепой физиономией, перебил немало бандитов и гоблинов, защищая добро хозяина, и прославился своей смелостью. Но сейчас голос его Неуловимо изменился, словно готов был сорваться.

Дорн вгляделся в небо. Сначала он ничего не заметил. Но затем различил какие-то точки, испещрившие синеву. Прищурившись, мальчик разглядел длинные хвосты, змеиные шеи и хлопающие крылья.

— Это драконы? — спросил отец, правивший упряжкой.

Его голос тоже изменился — стал дрожащим и высоким. И хотя он был всего лишь работником, а не воином, как Приам, его ужас привел Дорна в большее смятение, чем страх наемника.

— Да, — ответил Приам.

Конвоиры испуганно зашумели.

— О Ильматер, проливающий слезы! — воздев руки к небу, воскликнул отец. — Что же нам делать?

— Сойдем с дороги, — предложила мать, ее заплетенные в косу огненно-рыжие волосы полыхали, как пламя. Она казалась спокойнее мужчин. — Затаимся в высокой траве,

— Трава не скроет нас от тех, кто парит высоко в небе, — сказал Приам. — Но все же попробуем. Бог бури поможет нам.

Подумав, он указал широким стальным острием копья в поле.

— Туда! — Крикнул он. — Скорее!

Все бросились прочь с дороги, и Дорн увидел, что Приам прав. Спрятаться не удастся. Можно залечь в траве, но лошадей и повозку не спрячешь.

Отец натянул поводья, спрыгнул на землю и встал рядом с упряжкой. Поглаживая лошадей, он что-то нашептывал им, пытаясь успокоить. Он все время прикасался к рукоятке висевшего у него на Поясе меча, с которым не расставался во время поездок, хотя Дорн никогда не видел, чтобы он им воспользовался или вынул его из бронзовых ножен.

Мать толкнула Дорна в траву и велела присесть на корточки.

— Сиди тихо-тихо, — сказала она.

Сердце мальчика бешено колотилось, во рту у него пересохло.

— Мы умрем? — едва слышно спросил он.

— Нет, — ответила мать. — Драконы могут полететь другим путем. А может, они не заметят нас или просто не обратят внимания. Мы в безопасности.

— Хорошо, мама, — ответил мальчик, хотя и видел, что ее уверенность наигранна.

— Один из них повернул сюда! — крикнул чернобородый копьеносец.

— Черт его дери! — отозвался другой конвоир, молодой человек с резкими чертами лица, по имени Дженкс. — Надо рассредоточиться, не сможет же он поймать нас всех.

— Сможет, — возразил Приам. — Он летает быстро. Ну, так что, ты предпочитаешь сражаться в одиночку или рядом с товарищами?

— Я лучше прикинусь мертвым, — сказал Дженкс, но не двинулся с места.

Казалось, время остановилось, а затем все произошло очень быстро, или просто так показалось. Дракон изменил курс и направился прямо на путников, стремительно снижаясь. Несмотря на жару, Дорн весь дрожал. Он разглядел сверкающую чешую дракона — красную, как кровь.

— Когда скажу, — начала мать, — беги в траву и не оглядывайся.

— Но Приам сказал…

— Что не надо разбегаться? Но ты-то маленький, тебя эта тварь вряд ли заметит.

— А как же ты? А отец?

— С нами ничего не случится, — солгала она. Дорн подумал, что мать никогда ему не лгала, а теперь почему-то делает это снова и снова. — Мы найдем тебя, когда все закончится.