Роджер Желязны: Сборник "Хроники Амбера+Амберские рассказы"

— Спасибо, но я отыщу другой способ, — возразил Люк. — Моя мать, Джасра, — могучая волшебница.

Дарин смех прокатился по коридору, словно звон разбиваемого зеркала.

— Джасра! Моя бывшая фрейлина! Все, что она знает об Искусстве, подслушано у меня. Она пусть и способная, но осталась недоучкой.

— Отец завершил ее обучение, — заявил Люк.

Дара посмотрела на Люка. Улыбка сошла с ее лица.

— Ладно. Скажу тебе честно, сын Брэнда. Я не знаю другого способа разрешить твои затруднения, кроме того, что уже назвала. А поскольку мне ты ничего плохого не сделал, то желаю тебе победы.

— Спасибо, — ответил он, — но я не собираюсь сражаться с дядей. Кто-нибудь да снимет это заклятие.

— В историю втянуты сами орудия, — сказала Дара. — Они принудят вас к бою, и они сильнее смертного чародейства.

— Спасибо за совет, — кивнул Люк. — Может, что-нибудь из этих сведений нам пригодится.

Он подмигнул Даре; она покраснела, чего я никак не ожидал, и пропала.

— Мне не нравится, куда ветер дует, — сказал я.

— Мне тоже. Что, если нам повернуть назад?

Я покачал головой:

— Коридор затягивает, и лучший совет, который я когда-либо получал, взять от него все, что удастся.

Мы прошли футов десять. Прекраснейшие зеркала и мутные старые стекляшки отражали одно и то же.

Щербатое зеркало в желтой лаковой раме, исписанной китайскими иероглифами, заставило нас остановиться. Громовой голос моего покойного брата Эрика выкрикнул:

— Я вижу ваши судьбы! — Он раскатисто хохотнул. — И вижу поле боя, на котором они свершатся. Это будет занятно, брат. Если, умирая, услышишь смех, то знай — смеюсь я.

— Ты всегда был большим шутником, — ответил я. — Кстати, покойся в мире. Ты ведь герой, знаешь ли.

Эрик всмотрелся в мое лицо.

— Безумный брат, — сказал он, отвернулся и пропал.

— Это был Эрик, который недолгое время занимал здешний престол? — спросил Люк.

Я кивнул и добавил:

— Безумный брат.

Мы двинулись дальше.

Из стальной рамы с заржавевшими розами высунулась тонкая рука.

Я замер и повернулся, внезапно угадав, кого сейчас увижу.

— Дейрдре... — начал я.

— Корвин, — мягко отозвалась она.

— Тебе известно, что тут нам наговорили?

Она кивнула.

— Что из этого правда и что — собачья чушь? — спросил я.

— Не знаю и не думаю, что остальные знают — во всяком случае, наверняка.

— Спасибо. Буду этим утешаться. Что дальше?

— Если вы возьметесь за руки, вас легче будет перенести.

— Куда?

— Вы не можете уйти из коридора своими ногами. Вы попадете прямиком на поле боя.

— И ты хочешь нас туда перенести, солнышко?

— У меня нет выбора.

Я кивнул и взял Люка за руку.

— Что вы об этом думаете? — спросил я его.

— Думаю, надо соглашаться, — сказал он. — А когда узнаем, кто за этим стоит, разорвать негодяя на части раскаленными клещами.

— Мне нравится ход ваших мыслей, — промолвил я. — Дейрдре, показывай путь.

— Мне это не по душе, Корвин.

— Если, как ты говоришь, выбора нет, то какая разница? Веди нас, госпожа. Веди.

Она взяла меня за руку. Мир вокруг завертелся колесом.

Кто-то задолжал мне курицу и бутылку вина. Я еще за ними вернусь.

Очнулся я, кажется, на поляне под освещенным луной небом. Я не шевелился и лишь чуть-чуть приоткрыл глаза. Лучше не показывать, что я бодрствую.

Очень медленно я повел зрачками. Дейрдре не видно. Уголком правого глаза я различил костер и несколько человек возле него.

Я скосил глаза налево и заметил Люка. Вроде больше никого рядом не было.

— Не спите? — прошептал я.

— Ага, — отвечал он.

— Никого поблизости нет, — сказал я, вставая, — кроме вот тех у костра справа. Возможно, нам удастся отсюда выбраться — через карты, через Тень. А может, мы и застряли.

Люк послюнявил палец и поднял его, словно проверяя ветер.

— Влипли. Похоже, придется драться.

— На смерть? — спросил я.

— Не знаю. Но, судя по всему, нам не отвертеться, — отвечал Люк. Он встал.

— Меня смущает не драка, а знакомство, — сказал я. — Зачем только я вас узнал.

— Вот и я о том же. Кинем монетку?

— Орел — идем отсюда. Решка — остаемся и смотрим, что из этого выйдет.

— Годится. — Люк полез в карман, вытащил двадцатипятипенсовик. — Сделайте милость. — Он подбросил монетку. Мы оба опустились на колени. — Решка. Первый раз не считается?

— Считается, — сказал я. — Пошли.

Люк спрятал монетку в карман, мы повернулись и двинулись к костру.

— Их всего десяток. Справимся, — сказал Люк мягко.