Шеннон Хейл: Вышибала «Козла-Зубоскала»

Когда я доковыляла до города, в желудке у меня уже три дня как повесилась мышь. Доспехи старшего брата тяжело давили на плечи. Его же меч свисал с пояса, царапая землю. Я не нашла ничего лучше, чем запнуться об него и растянуться мордой в лужу. Интересно, думала я, пуская пузыри, если просто остаться лежать тут, я скоро умру?

Полуденное солнце тепло похлопало меня по спине, словно желая ободрить. Я собралась с силами, вылезла из лужи и потащилась дальше, мимо жилых домов, кожевенных, сапожных и ткацких лавок — прямо на запах. Сводящий с ума запах еды.

Трактир! С деревянной вывески ухмылялся резной козёл.

— Доброго вам дня, сударь! — каркнула я, обращаясь к коротенькому круглому селянину, как раз прибивавшему клочок бумаги на входную дверь.

Уже раскрыв рот, чтобы попросить (да что уж там, скажем прямо — выклянчить ) каких-нибудь объедков, я бросила взгляд на бумажку и разобрала нацарапанные на ней слова: НАДОБНО ВЫШИБАЛУ.

Вышибалу! Если вышибал кормят, я готова! Строить посетителей в очередь, прекращать потасовки, выкидывать бузотёров за дверь… Справлялась же я как-то аж с девятью братиками и сестричками. Ну, по крайней мере, пока не сбежала из дома.

— Я бы поработал у вас вышибалой, — сказала я почти что басом. — Понимаю, я сейчас на него не очень-то похож…

Я даже попробовала стереть с морды грязь.

— …но у меня богатый профессиональный опыт.

— М-м-м… когда надо объяснить мужикам, куда им пойти, у чужака может получиться лучше, чем у своего, — протянул коротышка.

Голосок у него оказался на диво писклявым, будто утренняя пташка прощебетала.

— Но с чего это ты взял, что будешь вышибалить лучше, чем предыдущий парень?

— С чего я взял? С чего это я взял?!

Я постаралась сделать негодующее лицо.

Сквозняк принёс с кухни целый букет богатых запахов — зажаренная до углей говядина, свиное сало, густая картофельная похлёбка, овсяные лепёшки. Желудок у меня сжался на размерчик меньше. Нет, я бы в тот момент что угодно сказала за жрачку, и надо же было, чтобы первый пришедший в голову вариант оказался…

— Да с того, что я из Старой Лощины!

Коротышка два раза мигнул и отшагнул от меня подальше.

— Из С-с-старой Лощины? Ах ты, боже мой!

Он потёр ладошки и зашнырял глазами, тщательно избегая взглядом моей физиономии.

— Конечно-конечно. Из Старой Лощины, говорите? Это нам подойдёт. Ах ты, божечки, ну ещё бы не подошло!

Доказательств он не потребовал. Да и какой дурак, если рассуждать здраво, решится на голубом глазу врать, что он из Старой Лощины? Тощий мой живот корчило так, что сил на чувство вины категорически не хватало. Потому что на самом деле я была из Новой Лощины, что сразу по ту сторону леса, у самых гор. Зато река у нас со Старой была одна, а это ведь чего-нибудь да стоит, правда?

Неправда. Ничего оно не стоило. Я в жизни не видала никого из Старой Лощины — зато слыхала кучу всяких баек. И дерутся они, дескать, на мечах, откованных из горячего света, и глаза у них видят всякую ложь и прожигают тебя насквозь, и превращаются они в живое пламя и гоняются в таком виде за врагами. Мы-то в Новой Лощине — ребята скучные и незамысловатые.

— Ну, добро пожаловать в Гнутую Речку, — молвил мой невысокий друг. — Я прозываюсь Маслобоем. А вас как величать?

У моих братьев имена как на подбор боевитые — Горн, Двин и Кувалда. Одна я у них…

— Искра, — честно сказала я.

Звучит как докучливая мелочь, которую можно прихлопнуть одной рукой — светлячок там или пепелинка от костра. Что ж, могло быть и хуже. Сестричек моих звали Дума, Тиша, Слуша и Приличия. Эта последняя, Приличия, была самой несносной четырёхлеткой во всех Пяти Королевствах, вы уж мне поверьте.

— А теперь по поводу питания… — начала я как можно более буднично.

— Питание у нас после работы, — быстро сообщил Маслобой.

Мой живот издал жалкий короткий писк.

В трактире оказалось темно, как вечером, и дымно от коптящего очага. У нас дома в такое время дня трактир пустует, но «Козёл-Зубоскал» оказался как минимум наполовину набит народом. Все вкушали полуденную трапезу.