Глен Кук - Меченосец

Хильдрет едва заметно поклонился. Алер говорил на древнепетралийском, и потому приходилось блюсти этикет.

— Сир, я надеялся встретить вас раньше.

— У Авеневоли? Я действительно проезжал мимо и слышал, что вы были неподалеку. Жаль, что мы разминулись.

— Увы, судьба-злодейка. Думаю, обстоятельства не благоприятствовали столь раннему нашему знакомству.

— Как здоровье Слады? — вмешался Готфрид. — С ней все хорошо?

На лице Алера изобразились сразу и замешательство, и раздражение, и страх.

— Маноло передает, она в порядке. Два дня тому госпожа родила мне сына.

Миньяк глянул на восток — коротко, на долю секунды: тревога мужа и отца чуть потеснила мечту о величии.

— Готфрид, твоя леди спит спокойно. Я знаю, ты хотел бы похоронить ее в подобающем месте. Потому я позволил себе вольность соорудить для нее гробницу. И для твоей сестры.

Он внимательно посмотрел в лицо юноше, будто пытаясь определить, удивился тот или нет.

— Пусть нам всем повезет вернуться к землям и людям, оставшимся в наших сердцах.

Хильдрет слушал с удивлением и наконец попытался вернуть беседу в официальное русло:

— Не слишком ли вы большую свиту привели, явившись засвидетельствовать покорность империи?

— Мне говорили: сколь великую силу и роскошь не покажи Сартайну, все будет мало.

— Видимая мною сила не кажется столь уж великой.

— Возможно. Тем не менее я прошу позволения войти и удостоиться аудиенции с императором и Верховным магистром. Я вижу, их с вами нет. Мне любопытно почему.

— Они заняты. Несомненно, господа глубоко опечалятся, узнав, что так и не смогли встретиться с вами.

Мулене вместе с лучшими умами Братства засел в недрах Высокой Башни, пытаясь определить источник самоуверенности миньяка и способ противодействия ему.

— Полагаю, у них не будет повода для печали. Мне необходимо навестить их.

— Император велел передать, что сейчас дорога в Сартайн закрыта. Сир, примите мои извинения.

Фальшивая вежливость, уклончивость, обиняки. Петралийский — идеальный язык для дипломатов и всех, кто не желает изъясняться прямо.

— Это решение окончательно и не подлежит пересмотру?

— Сожалею.

— Прискорбно, хотя и предсказуемо. Готфрид, мои лучшие пожелания! Тайс, и тебе! Кстати, вы не слышали о нашей общей знакомой из Соммерлафа? Мне кажется, она крайне заинтересована во встрече со мной.

А, значит, и он в курсе, что Нерода выжила. И пока не считает ее опасной.

— Увы, ничего, — ответил юноша и добавил на всякий случай: — А ты, случаем, не слыхал о ней?

Миньяк улыбнулся устало и грустно.

— Она всегда там, где ты ее не видишь, — прямо за спиной. Граф, как я понял, говорить нам больше не о чем?

— Совершенно верно, — ответил тот, нахмурившись: о чем беседовали Алер с Готфридом, для него осталось загадкой.

— Что ж, чему быть, того не миновать.

С тем миньяк вернулся к свите, на ходу указав, будто в призыве, на восток.

— Это еще что значит? — спросил Хильдрет.

— Не представляю, — ответил Готфрид уклончиво. — Миньяк — сложный человек.

— Придется собственной шкурой выяснить, — буркнул гном. — Все, пошли наверх!

Со стены открывался весь горизонт. На востоке его застило низкое черное облако. Оно бурлило, выплескивая отростки и клубы, которые тут же снова втягивались в общую массу.

— Оттуда — гроза? — удивился Хильдрет. — Передать всем — тревога!

Сигнальщики с флажками и зеркалами сообщили фортам и Сартайну. Защитники приготовились.

Миньяк же принялся маневрировать, но не атаковал. Готфрид глянул на небо: тьма близилась, местами вздымаясь огромной волной, закрывавшей утреннее солнце. Что за жуткое диво? Оружие готово, все на постах — осталось только дождаться. Но как невыносимо долго тянутся минуты!

— Это же птицы! — изумленно выдохнул юноша. — Здоровенные летучие твари!

— Сети нужны! — Хильдрет чертыхнулся.

— Слишком поздно, — заключил Рогала.

Но граф все равно велел просигналить на остров: пусть соберут у рыбаков, обшарят все баркасы и лодки, чтоб к следующей атаке приготовиться.

— Вот это по мне! — Гасиох расхохотался. — Вот это оптимизм!

— Заткнись! — рявкнул гном.

Потемнело.

— Надеюсь, эта крепость и впрямь так неприступна, как уверяют, — пробормотал Готфрид, начавший сильно в том сомневаться.

Твари были размером с терьера, с крокодильими челюстями и длинными кожистыми крыльями. Сотни тысяч их обрушились на Мураф. От их смрада перехватывало дыхание. Чудовищами двигала не злоба и даже не хищная ярость. Они не знали сомнений, страха и боли, не ведали ничего, кроме голода. Их создали во времена даже для Соммерлафа древние как раз для таких атак. Будто живые ножи, инструменты, безразличные к хозяину, они умели только жрать и плодиться в ожидании следующего нападения. Ночной народ Анзорга переловил их и изгнал из мира людей, запечатав под землей, погрузив в сон среди пещер глубоко под городом. А миньяковы исследователи вдруг наткнулись на текст с руководством по их приручению. Не иначе, Хучайн снабдил избранника новым оружием.