Глен Кук - Меченосец

Пальцы в темноте ощутили затесы на камне и балки, поддерживающие невидимый свод. Как это? В Савое же нет шахт!

Летучее колдовское сияние лилось из залы, вытесанной в ломком известняке. В помещении стояли массивное тяжелое кресло и гроб. Открытый.

На сиденье спал коренастый, кряжистый, обросший непомерной бородой гном. В колтунах гнездились ползучие твари. Должно быть, это одно из волшебных созданий вроде троллей, гигантов и эльфов, когда-то бродивших по лесам.

А в гробу на лазурном запыленном бархате покоился меч — черный, длинный, с вызубренной поржавелой кромкой.

Готфрид замер, прикрывая рот, чтобы не расчихаться. Все точно как в легенде!

Юноша потянулся к рукояти — брызнули искры.

Неведомая сила затопила кисть, исчезли боль и страх. Увечная нога исцелилась, онемелая левая половина лица ожила и вместе с правой застыла в изумлении. Клинок задрожал в ладони, с темной глади лезвия посыпался прах.

Гном открыл глаза, взгляд его был холоднее мертвецкого.

— Добендье сделал выбор!

Голос Рогалы лился тихо и мягко, но от него пробирало стужей. Звучал в нем странный скрежеток, будто кто-то медленно истирал в пыль кости в конце длинного ледяного коридора.

— Зухра напьется крови!

Готфрид попытался бросить меч, но пальцы не послушались. Как в легенде про Аранта — кто слуга, а кто хозяин? Оружие само собой поднялось в приветствии, и юноша в отчаянии понял, что несчастный Турек был всего лишь безвольной куклой.

Хрустнули суставы — Рогала опустился на одно колено и тем же костяным мертвящим голосом объявил:

— Да исполнится воля Зухры! Ее слуга будет верен Меченосцу, пока Добендье не разорвет клятву сию! Да исполнится воля Зухры!

И что теперь делать? За плечами неполных шестнадцать мальчишеских лет в замке на забытой окраине, а тут злая сказка на глазах превращается в жуткую быль. Про войну и геройство сладко мечтать, но наяву… И уж тем более неохота становиться рабом старой железки, уподобляясь Аранту. О подвигах Турека грезит любой сорванец, но жизнь легендарного Меченосца тянулась пустой, одинокой мукой. Ни друзей, ни родных, ни своей земли — только отчаяние, кровь и слезы. Гибель по одну руку, Тайс Рогала по другую, а вместо любви — смертоносное жало меча.

Но как вкрадчиво, как настойчиво стучится в рассудок предвкушение силы и власти. С Добендье не страшны ни двенадцать призраков, ни Нерода. Увечье больше не помеха; сам миньяк будет трепетать перед героем Готфридом! Месть свершится!

Трепещешь рыбой на крючке, а рукоять-то уже не бросить, не разжать пальцев! Попался, и никуда не деться, пока Зухра сама не решит отпустить.

— Чертовы кости, — прокряхтел гном, поднимаясь. — Годков-то, должно быть, изрядно минуло.

Он неуклюже повернулся и ногой выпихнул из-под кресла пыльное барахло.

— Как там война?

— Касалиф взяли, — промямлил Готфрид. — Миньяк двинулся к Катишу. Если Мальмберге, Бильгор и остальные союзники не выдвинутся на подмогу немедленно, Гудермут обречен.

— Гудермут? — Гном нахмурился, и лицо изрезали морщины. — Никогда не слыхал.

Никогда не слыхал? Как так? Ах, Рогала же заснул сотни лет назад, когда современных государств и в помине не было.

— Касалиф — замок моего отца, рыцаря-регента Савойской марки на границе с Гревнингом. Гудермут — наше королевство со столицей в Катише. Миньяк — злейший враг. Мальмберге и Бильгор — самые сильные страны в Торуньском союзе. Они пообещали помочь войском и колдовством, если Вентимилья нападет из Гревнинга, который Алер завоевал еще в прошлом году.

Гном плюхнулся в кресло и расчесал бороду пятерней.

— Наверное, прошло куда больше времени, чем я ожидал. Ни об одном из этих мест не слыхивал. — Он скорчил такую кислую мину, что Готфрид отшатнулся. — Но война-то есть? Нам война потребна!

Рогала глянул недобро.

— Идем, объяснишь по дороге.

Гном встал, сгреб пожитки и двинулся вперед уверенно, будто зная дорогу.

— Выход стережет тоал! — прохрипел Готфрид.

— И что? — бросил коротышка, не замедляя шага.

Парень пояснял, и горечь поражения питала слова злобой и ненавистью. Меч шевельнулся, и ярость в душе тут же поугасла.

— Добендье голоден! — фыркнул Рогала.

— Но…

— Никаких «но», мальчик! Зухра выбрала. А Меченосец, хочет или нет, исполняет ее волю.

Готфрид попробовал противиться, но куда там! Будто дышать себе запрещаешь. Он вздохнул — с бунтом придется повременить — и поплелся за гномом.