Игорь Федорцов - Поводок для пилигрима

˗ Стыдно друг другу в глаза смотреть, ˗ бурчит рядом Ли, имея в виду Волчат.

˗ А не смотрите. Чистопльи нашлись. Надо было взять с собой попа, он бы грехи отпустил, а за через чур совестливых замолил.

Но Ли прав… Стыдно и противно. Не зря Верман толковал мне про ответственность. На Страшном суде указуют на меня перстом праведным ˗ Это все он! и крыть нечем. Это все я. И шкуру с меня спустят. Хорошо бы у Эйхлера эксперимент удался. Может вещий сон виделся мне в оазисе? Легче бы воевалось.

˗ Утешил, ˗ бурчит Ли и отъезжает прочь.

˗ Значит Млечхи, ˗ запоминает Ла Брен. Таскар очень внимателен ко всем подробностям. Оно понятно, жизнь может повернуться по-всякому, а знания пригодятся.

˗ Самый он. Шанс стать обычными людьми, ˗ и подумалось ˗,Такими, как мы."

В разоренном и сожженном дотла аиле не взяли ни чего. Ни воды, ни еды. Не поручусь, что кто-нибудь не погрел на мародерстве руки, но это совсем другое.

˗ Собственно рано или поздно подобное должно было произойти, ˗ рассуждает Ла Брен.

˗ Что именно?

˗ Драка с ашвинами. Или как их? Арзалами? Эта ли какая еще. По опыту знаю, долго по их землям не вынимая меча не поездишь.

˗ Что еще подсказывает ваш опыт?

˗ Вы выбрали самый безопасный путь.

˗ Тогда наслаждайтесь безопасностью.

Ла Брен специально оглянулся, увидеть серые шапки дыма над аилом.

˗ Непременно.

Ковыльная равнина упиралась в могучий лиственный лес. Не хоженый. Самый простой способ пересечь его, двигаться по руслу реки. Спокойный поток, хоронясь под вековыми кленами и липами гигантами, проходит чащу насквозь. Тоннель, в котором над головой зеленый подсвеченный полог, а под ногами темное серебро воды, в действительности сказочен.

Выбрали место разбить лагерь. У костров привычная суета, перебранка, совсем редко смех. Смотрю на Волчат. Даже неугомонный Метт не упускавший возможность промыслить какую живность и тот здесь, со всеми. Упаривает, мешает ложкой кашу.

Будем считать инъекция от геройства, сделана. Глядишь, кто и предпочтет сапожное ремесло солдатскому. Или, по крайней мере, подумает, прежде чем решится зарабатывать кусок хлеба мечом.

Возможно с ними следовало поговорить. Но к разговору нет желания. Сейчас нет. Впервые за всю жизнь захотелось обратиться с молитвой к Вседержителю. Но как обратишься, если ты у него в штате, знаешь его лично, да еще при последней встречи, обошелся с ним не очень деликатно. Значит пустая затея…

У размытого горизонта, в коричневой ломаной гор, редкие клыки пиков. За горами равнина. Ашвины зовут её Захаб. Золотой. Из-за цветов. Бескрайнее море ярко-желтых тюльпанов, соединяется с бескрайностью желтого неба. Но это там, за горами. А чуть поверни голову и увидишь серую дымку. Не такую густую как прежде, но все еще марающей небосклон.

˗ Есть будешь, ˗ спрашивает Ли, держа в руках плошку с кашей.

Каша остыла и всех гурманских достоинств ˗ посолена.

˗ Потом, ˗ отказываюсь я. ˗ Пройдусь сперва.

Пройтись следовало. Нынче каждый обособился. Так что глянуть не помешает.

У пикар порядок. Ни какой излишней возни. Поели, оружие осмотрели, поправили изъяны в железе и доспехе и уж потом кто дрыхнуть, кто дозор нести. У жриц тоже самое. Разве что тенты натянули, в теньке отдыхают, переговариваются. Таскары, привыкшие, что за них в охране отдуваются каржцы и военные девы, расположились широко. Костров развели на каждого по два. Общего котла нет. Всяк себе обед варганит. У одних побогаче, крупа разваривается, у других лавровый лист только и плавает. В ходу кости. А где игра там и речи на повышенных тонах. У егерей чуть лучше таскар. Алум может и не их благородие, но дисциплину старается блюсти и чувство товарищества привить. На углях пекут лепешки, в котле булькает гуща. По цвету и консистенции гудрон.

Спустился к речке. Мелководна. По колено не глубже. С пригоршни хлебнул водицы, умыл лицо. Обходя прибрежные заросли, поднялся к лесу. К сумраку, шорохам и прохладе. Не останавливаясь, вошел под кроны и побрел, шелестя травой, цепляя колючки, оступаясь на сучьях и отмахиваясь от слепней.

Сквозь листву к земле тянутся солнечные нити. Ветер покачивает ветки и нити двигаются. Их то больше и становится светло как на лугу, то они пропадают вовсе, растворяясь в высокой зелени деревьев.

Подобрал несколько желудей. Один закинул в дупло, другой в замшелый пень, третьим тукнул в коряжину. Добрел до полянки, в половину захваченной малиной. На колючих кустах мелкие капли спелых ягод. Собрав с десяток, уселся под деревом. Скинул сапоги. Блаженно пошевелил пальцами ног.