Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

Вскоре процессия приблизилась к арке, и король Красных Шапок, поддерживаемый под локоть здоровяком нейферту, первым переступил порог и вышел под застывший в воздухе снег. За ним последовали все остальные. Пленников по одному провели в Тревегар, и вскоре весь конвой очутился по эту сторону . Кузнец, отворивший дверь, склонился в поклоне перед королем и отправился обратно в свою кузницу.

Несколько гоблинов отделились от общей группы и направились к заброшенному колодцу. Красные Шапки склонились над ним и приложили ладони к корке льда. Вскоре она растаяла и открыла чернеющий зев провала. Оттуда сразу же раздались тоненькие радостные крики – они дождались. Во тьме загорелись десятки, если не сотни желтых глаз… Дети нейферту были надежно спрятаны от жутких врагов Красных Шапок здесь, на дне колодца под чужим небом, они могли чувствовать себя в безопасности – ни один из подданных короля из башни Вергелин ни за что не пройдет через арку в Тревегар. Никто не знает об этой арке. Никто не знает о тайном колодце. Только так Красные Шапки могли вырастить новое поколение, сохранить им жизни от вездесущих рыцарей Мстителей и их ужасных зверей. Наступил полдень, маленькие нейферту хотели есть. Король привел им обед.

От бряцанья кандалов уже болели уши, а гномы все продолжали перебирать ногами, стараясь не споткнуться. Почти все кладоискатели молчали – уже все было обговорено, сотни жалоб, ругательств и безответных вопросов были произнесены в темницах под холмом, где их держали последние два дня. Нор-Тегли были слишком горды, чтобы молить о пощаде, либо слишком озлоблены, вроде Кили или Ангара, и если первый лишь в бессильной ярости сжимал кулаки, то второй и не думал стесняться в выражениях и изливался яростными ругательствами: у него их запас, казалось, был просто нескончаем.

– Чтоб вас всех! Чтобы вас в грязь мордами! А потом снова, да поглубже! Чтоб ваши дети впитали всю неблагодарность и никогда вас не слушались, чтоб ваши жены изменяли вам с троллями, а старики пораньше впадали в безумие и сживали вас со света! Чтобы ваше упрямство заводило вас в капканы, а глупость – на края обрывов! Чтобы вы молили ваших Тринадцать Злобных о прощении за то, что схватили нас, и не получали от них в ответ ничего, кроме насмешек! Это все было бы справедливой расплатой за те муки и страдания, которые мы пережили! За те часы в темноте и сырости, когда каждое мгновение кажется вечностью! Нет – целой вереницей вечностей!

– Аки, вер, ми, веки, ва, [12]– мелодично пропел и звонко расхохотался тот самый нейферту, что помогал старику идти. Его длинный алый плащ, стелющийся за ним по снегу на пять шагов, напоминал поток льющейся крови. – Ангар-Ангар, милый мой Ангар, ты ведь провел в темнице под холмом всего лишь два дня и две ночи, в то время как многие наши узники томятся там веками! Вас кормили пять раз в день и даже наливали вина! И вообще – мне всегда казалось, что тьма – это отнюдь не то, когда кругом горят семьдесят семь свечей. А что уж говорить о башнях из перин в пять футов! Тебе не кажется, друг мой любезный, что ты несколько преувеличиваешь пережитые тобой… хм… муки! – Красная Шапка любил поговорить и изъяснялся по-книжному, степенно и с расстановкой. В каждое слово он вкладывал чувство, в каждый произнесенный звук – звон хрусталя. Впрочем, гномам его голос казался мерзким скрежетом старых петель прогнившего сундука. И всех перечисленных благ они не помнили – тьма, голод и спертый, затхлый воздух в крохотной темнице в глубине холма – вот как приняли их нейферту.

– Не смей заговаривать со мной, Гверкин! – прорычал, словно злой пес, Непутевый. – Если бы не твой отец, Мятежный король Фрегга VIII, – Ангар поклонился, отдавая дань уважения монарху, – я бы тебе давно перерезал глотку.

– Ах! Так дело в моем отце. А я-то, горемычный, полагал, что в звеньях твоих цепей да и в том хотя бы, что ты сейчас находишься во сне, спишь внутри холма, пока мы сейчас с тобой весело болтаем.

– Не прощу тебе того, что ты сделал, Гверкин. И если Дрикх Великий даст мне силы сбежать, отомщу! Жестоко отомщу!

– А что я сделал-то? – с наигранным возмущением принц приложил ладонь к груди и широко округлил глаза. – Все за меня сделал ты сам! Кто виноват, что ты взял у меня карту в той таверне?! Неужто я совал ее тебе в руки, угрожая мечом?! Нет! Я просто рассказал тебе старую сказку и угостил элем. Ты едва не оторвал ее у меня вместе с пальцами. Так что пенять теперь можешь только на себя.