Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

3 сентября 652 года. Герцогство Истарское. Истар.

Город Без Лета. Многие могли бы поспорить с этим названием. Глядя на царящую здесь погоду, невозможно было даже представить, что хотя бы осень посещает холодный Истар время от времени. В этом же году уместнее было бы назвать поселение внутри дубовых стен Городом Сплошной Зимы. Даже здешние старики не припоминали таких жестоких и продолжительных холодов. Дощатые настилы улиц замело настолько, что прохожим приходилось искать себе путь, пробираясь по колено в снегу, несмотря на все старания дворников и горожан. Из самого Истара можно было выбраться лишь конным ходом или на санях, да еще пешком, но мало кто отваживался сейчас покидать город. На стены домов облокачивались пятифутовые сугробы, ставни и все щели были надежно и заблаговременно законопачены. Даже скот большую часть дня пребывал в тепле под крышей, за перегородкой в задней части дома. Дети не резвились на улице, играя в снежки или мастеря «снежных троллей»: матери не выпускали их за порог, поскольку ветер был настолько ледяным, что никакие шубы и шапки от него не спасали. Даже собаки не казали морд на улицу, а герцогские рыси спали у печи, спрятав носы под лапы, что свидетельствовало о том, что холод продлится еще долго.

В заснеженном пустом городе раздавался лишь одинокий стук молота в кузнице, даже овцы и коровы перестали блеять. Казалось, все уснули – такая тишина опустилась на лес Дерборроу и Истар…

В это осеннее (а по-местному, так и зимнее) утро 652 года, часов примерно в шесть, когда еще было темно, а холодное солнце пока что не взобралось на белое небо, южные ворота города со скрипом отворились, и из них вышли полтора десятка человек. Они все кутались в теплые одежды: меховые шубы и плащи – с зимним лесом шутить не стоит. Каждый был отлично вооружен: охотничьими топориками, украшенными серебряной нитью гравировки, за широкими поясами, луками и арбалетами в чехлах за спиной и длинными ножами, что свисали с колец перевязей. Ловчие всегда носили при себе обереги – старый ельник слыл местом опасным и полным нечисти.

Это были самые надежные и проверенные стрелки из всех состоящих в полуночном братстве охотников, самом почитаемом объединении в Городе Без Лета. Они уходили на промысел, бросив напоследок прощальный взгляд на частокол и поднимающиеся из-за него струйки дыма. Храбрые истарцы шли отлавливать диких зверей, которые нападали на углежогов и дровосеков, имевших неосторожность выйти за палисад. Голодные злые волки повылезали из своих логовищ, они уже совсем не боялись людей, и их серые шкуры подчас можно было разглядеть под самим палисадом. Ужасный вой проникал сквозь стену, пробираясь в город, будто говоря: «Мы здесь, мы снаружи. Мы пока еще не можем войти к вам, но скоро наши лапы оставят следы на ваших улицах, а клыки вопьются в ваше горло».

Волков и раньше было много в окрестных лесах, но сейчас как будто какое-то проклятие накатило на занесенный снегом Град Рейнгвальда. Неистовые хищники задрали уже несколько человек – изуродованные тела несчастных были найдены в снегу, а вокруг охотники обнаружили видимо-невидимо волчьих следов; другие бедолаги порой просто исчезали в лесу – на это тоже нельзя было закрывать глаза, и герцог выделил четырнадцать лучших стрелков на отлов хищных зверей в дикий Дерборроу.

Уже третий день, не переставая, белыми хлопьями падал снег, меж голых трескучих ветвей завывал ветер, но охотники лишь затянули посильнее завязки плащей, нахлобучили на самые лица шерстяные шапки и небыстрой осторожной походкой направились к стене деревьев.

У открытой ставни привратной башни стоял немолодой морщинистый вояка-херд, задумчиво глядевший вслед вышедшим в непогоду ловчим. Солдат видел, как отважные следопыты пересекли вырубленную в полтора полета стрелы шириной просеку, окружающую город, и исчезли среди заснеженных елей и сосен. Он, не отрываясь, следил за подрагивающими на ветру ветвями, смотрел, как снежинки падают и кружатся, подхватываемые сильными порывами. Корень дерева, торчащий из земли, походил на посиневшую человеческую руку с дико скрюченными пальцами. Рядом старику привиделось застывшее безжизненное лицо, припорошенное снегом. Дюжина тел была погребена под заносом в глуши, где их никто и никогда не найдет…

– Эй, Хенрик, закрой ставни, борода! Холодно ведь! – прикрикнул напарник, и Хенрик вздрогнул – жуткое наваждение исчезло. Затворив окно, он подсел к очагу, но все никак не мог отойти от того, что ему только что привиделось.