Инна Кублицкая - Карми

Карми сквозь зубы процедила древнее обращение к богам, которое, как знал Крамер, майярцы употребляют, столкнувшись с человеческой тупостью.

— Да, я идиот, — упрямо сказал Крамер, — но я не понимаю.

Это искреннее заявление смягчило Карми.

— От хокарэмов ночью не спрячешься.. А от маруттского офицера — укроешься. Если он не заметит — ни один хокарэм и пальцем не шевельнет. К чему замку Ралло неприятности.

Такое объяснение Крамеру было понятно.

— Да, теперь понял, — проговорил он. — Но… тебе не опасно встревать в это дело?

— Я тебя брошу сразу же, как запахнет жареным, — успокоила его Карми.

И они после недолгого отдыха пошли вперед.

Крамер и днем-то был ходок не из лучших, а уж впотьмах и подавно; он шел, спотыкаясь об огромные узловатые корни, чертыхался, бормотал себе под нос: «Откуда же у этих прутиков такие корни…»

Карми шикала на него, потом, не выдержав, закатила ощутимую оплеуху и прошипела: «Ты совершенно не способен ходить тихо, да?»

На удивление, оплеуха вернула Крамеру ясность мысли, и он вспомнил, что у него в кармане есть бинокль. Достал, установил режим «один к одному, инфракрасный» — мир приобрел иной, призрачный вид.

Карми обернулась через некоторое время, удивленная необычно тихой поступью Крамера, увидела странные очки, спросила еле слышно, что это такое. Крамер объяснил, Карми попросила посмотреть, повертела в руках — неизвестно, что она там в потемках разглядела, — потом нацепила на глаза. Крамер ожидал другой реакции: Карми всего-навсего пробормотала «Жуть», вернула ему очки и пошла дальше.

И Крамер поплелся за ней. Шли они долго, изнурительно долго, а когда наконец он решил взмолиться хоть о коротком отдыхе, оказалось, что небо уже светлеет.

Карми остановилась.

— Отдыхай, — пробормотала она.

Крамер со вздохом повалился на землю, не выбирая места. Карми сняла с его носа бинокль, переменила режим на увеличение и поднесла к глазам.

— Как сделать без этого отсвета? — спросила она. Крамер протянул руку и перевел на обычное видение. Она замерла, разглядывая горизонт. Крамер перевел взгляд туда — ничего, конечно, что он мог там увидеть? И пока он всматривался, Карми снова исчезла, растворилась в утренних сумерках вместе с биноклем.

Крамер встревожился, вскочил на ноги. Карми говорила, что уйдет при малейшей опасности, — так что, опасность рядом? Или это опять ее дурная привычка уходить не прощаясь. Где враги? Есть ли они вообще? И Крамер, забыв об усталости, поспешил вперед.

Он успокоился только после рассвета. При свете дня рассказы Карми стали казаться выдумками, и он пошел, посвистывая. База вот-вот должна была открыться за гребнем холма.

Однако успокоился он слишком рано, потому что неожиданно увидел перед собой людей в хокарэмской одежде: старика и мальчика лет десяти. Эти двое неспешно шли навстречу Крамеру, в них не было ничего угрожающего, и все же у Крамера похолодело на сердце и замедлился шаг. Однако он не дал страху победить себя: не остановился, не бросился в сторону, просто шел своей дорогой, а когда старик с мальчиком поравнялись с ним, сумел сказать без дрожи в голосе:

— Доброе утро, господа.

Мальчик обаятельно улыбнулся и слегка поклонился. Старик кивнул и проговорил с достоинством:

— И тебе доброе утро, господин.

— Хорошая погода, правда? — выпалил Крамер с облегчением.

— Хорошая погода для завершения далекого пути, — улыбнулся старик.

И они пошли дальше своими путями. Спустя десяток шагов Крамер обернулся. Старый и малый хокарэмы удалялись — мальчишка вприпрыжку, старик прихрамывая. Приятные люди, зачем ими пугать?

И уже когда стала видна база, а Крамер заспешил, заторопился к своим, в голову ему пришла мысль, которая заставила его остановиться.

Где были его глаза? Куда он смотрел, когда рядом с ним была Карми? Малолетка нищенка… Как бы не так! Слишком смела, слишком уверена в себе, появляется и исчезает, как призрак, — кто же она, как не хокарэми? Кто-то послал ее оберегать бестолкового чужеземца, и она обвела вокруг пальца не только противников, но и его самого.

Ну что ж, Карми, до свидания и не поминай лихом глупого чужака.

Шагай, шагай, Валентин Крамер, тебе уже недолго осталось идти.

Дом близок.

Путь окончен.

Наивный, наивный, наивный Крамер! Он с признательностью вспоминал свою насмешливую проводницу, не подозревая, что Карми использовала его как защиту от телой-аостеев в ту самую последнюю ночь, когда они подходили к долине Валлоа. Стали бы хокарэмы чинить препятствия одному из тех чужеземцев, общение с которыми запрещено всем майярцам, кроме Готтиса Пайры! Но вот телой-аостеи, которым не терпелось разделаться с кощунствующей самозванкой, по мере приближения к Валлоа совсем обнаглели и не скрывали своих намерений. Их не смущало даже присутствие Джанай Кумет, которую они принимали за хокарэми, — обе девушки в дорогу надели хокарэмские одежды, что еще весной доставил им Стэрр. Карми выбрала цвета «болотных лишайников», Джанай Кумет — красновато-бурые цвета «пыли на дорогах Тоалли». Для несведущих они казались хокарэми, и Карми сама вела все переговоры с окружающими, чтобы сохранить это впечатление, — Джанай Кумет пока еще плохо говорила по-майярски.