Алена Даркина - Растущая луна - зверь во мне

— Я… — принц хотел предупредить, что не принимает крепкие напитки, но Хозяин и сам вспомнил об этом.

— Вот черт. Ты же не пьешь вино, я забыл. Вот это подойдет, — напиток в бокале Ялмари стал коричневым, в нем появились пузырьки воздуха. — Попробуй, — предложили ему.

И вдруг принца осенило: он же похож на Эвилел, Хозяйку монастыря. Похож почти как брат-близнец. Ялмари сделал глоток из бокала. Странный терпкий вкус. Язык колет так, что не сразу ощущаешь сладость. Терпимо. Бывало и хуже.

— Да. Так и знал, что тебе придется не по вкусу, но хотелось проверить. Это мы ко всякой гадости привыкли… Ну, так… за знакомство, — он коснулся края бокала своим. — У нас так делают, чтобы показать дружелюбие, — пояснил он. Они сделали еще по глотку. Потом смотрели в огонь. Ялмари чувствовал, что ему хотят сообщить что-то важное, и с терпением ожидал этого. Наконец Хозяин вновь повернулся к нему. — Ты не поверишь, но от тебя сейчас очень многое зависит, — медленно начал он. — Бывает так, что судьбы целого мира сходятся в одном человеке. Или оборотне, — добавил он грустно. — Понимаешь… Ты, как никто другой, должен это понять. Гошта — это еще не вся вселенная. И тут такое началось… Если бы Загфуран был сам по себе, убил бы я его и не побоялся руки замарать. Но за ним сила. И они пока меня не нашли. А надо сказать, что тех, кого они нашли, они уничтожили. И тут надо делать трудный выбор: позволить себя убить и оставить Гошту на растерзание им, или… или предоставить тебе почетную обязанность спасти не только свою страну, но и весь мир. И если бы это было легко сделать, не было бы это трудным выбором. Ты мне нравишься. Но мой мир… Ты понимаешь. Должен понять. Я не могу отдать им мой мир. Не могу. Он мой. Он мне дорог. Это все равно что… Все равно, что для тебя Илкер. Смог бы ты ее отдать ради чего-то? Не смог бы, я знаю. И еще знаю, что ты не все понимаешь сейчас, но ты позже поймешь. Черт, а ведь я оправдываюсь! — воскликнул он и снова уставился в огонь. — Ладно, — он положил ладонь на лоб Ялмари.

Ко лбу будто лед приложили. Глаза защипало, после появилась такая резь, что принц невольно сжал их. Когда же хлынувшие слезы принесли облегчение, и он открыл веки, то первое, что увидел, — это рукоять кинжала, торчавшего из груди.

— А это? — спросил он.

— А вот с этим не могу. Тебе придется идти в храм Судьбы. Придется. И… — он помедлил, словно размышлял, стоит ли говорить еще что-то. И передумал. — Ладно. Если что — знаешь, как меня найти.

И снова Ялмари провалился в темноту. Вскоре он догадался, что лежит с мешком на голове. Неужели все снова? Он заворочался, пытаясь хоть немного ослабить цепь, и тут различил знакомые голоса.

— Бесполезно.

— Обратно в тюрьму?

— Успеем. Шереш! Что же делать?

— Полад? — у Ялмари пересохло горло.

Беседующие умолкли. Потом отец промолвил:

— Ллойд?

— Можно меня развязать? — попросил он. — Все тело затекло.

К нему бросились сразу двое. Один сдернул мешок, другой освободил от цепей. Наконец Ялмари вдохнул полной грудью.

— Не расскажете, где я и что со мной тут делают?

— С возвращением, брат, — Шрам потрепал его по плечу. — Все расскажем, только не здесь. Не нравится мне это место. Идемте отсюда.

Принц перевел взгляд на отца. Он тоже был сегодня в шляпе, чтобы Шрам не заметил, что и телохранитель королевы не человек. Он хотел обнять сына, но вынужден был сдерживать порывы при посторонних. Ничего. Самое страшное миновало.

— Ты сам идти сможешь? — сухо поинтересовался Полад. — Срочно во дворец. Отмоешься, выспишься. А позже подробно расскажешь обо всем. Давай руку.

Ялмари встал с дивана. Ноги держали. До кареты дойдет. А больше ему пока и не нужно.

Эпилог

Несколько дней до обряда и дня два после вспоминались Ранели как кошмарный сон, от которого мучительно хотелось проснуться, но никак не получалось. Сначала Алет становился все более отстраненным. После Обряда болел. Выздоровев, нисколько не повеселел, потому что насмешка судьбы, когда его брат неожиданно для всех стал Охотником, слишком больно ударила по всем.

Вскоре Удаган Охотник пришел в гости. Вместе с эймом. Они обедали, как в те времена, когда еще не собирались никого убивать. Не было никакого напряжения, Удаган шутил, как всегда, но умудренность из его глаз никуда не делась. Он будто… не постарел, но осознал что-то, недоступное остальным. После обеда мужчины уединились. Но Ранели слышала их беседу. В целом она сводилась к тому, что не стоит так уж убиваться из-за того, что он, Удаган, стал Охотником. Что это рука Эль-Элиона и лучший выход для всех. Что он даже рад, что все случилось так. И хорошо, что по-настоящему виновные в произошедшем, тоже наказаны: пока Удаган принял власть Охотника, умерло несколько стариков, в том числе Лаедан Крыс и Баал-Ханан Воробей. Он рад, что может обвенчать брата и, зная, где Шела, помочь и ему, найти его ниточку, связать его с эймом, вернуть память…