Коллин Хоук - Мечта тигра

Я годами носил его с собой, и когда бумага порвалась и выцвела, я сделал копию, скрепил ее новой печатью дома Раджарам и накрыл стеклом, чтобы защитить бумагой. Тогда я понял, что видел это раньше.

Я понял, что делать, посетил феникса, который, когда я спросил о веществе, дающем смертным видеть скрытое, он сказал выжать сок из огнефрукта. Я сделал и принес это. Он склонился над жидкостью и моргнул. Слеза упала из его глаза в жидкость.

— Это надолго? — спросил я.

— Это будет сильным, пока не умрет последний феникс, — сказал он.

Я поблагодарил его и направился в Тибет. Я появился перед первым Далай-Ламой, когда он шел по саду один, думая о тайнах вселенной. Если он и испугался, но не показал этого.

Я дал ему свиток и вещество, силой шарфа создал медальон тигра, что был у него, как я помнил. Я предупредил его, что свиток читать нельзя, дал ему другие указания, что помогут Келси и прошлому мне с заданием.

При мысли о Шангри-Ла у меня каждый раз сдавливало грудь. Без письма и печати мне ничего не оставалось. Я бродил пару десятилетий, помогал людям, где мог, зная, что этого хотела бы Ана. Я нашел юношу во время моих путешествий, и моя ладонь загудела, когда я пожал его руку.

Я тут же понял, то это один из моих потомков. Он сказал, что его зовут Тарак, и я вздрогнул. Я стоял перед своим дедом. Я уточнил, откуда он, и это подтвердило мои подозрения. Мы ходили вместе какое-то время, а перед расставанием я оставил ему подарок.

— Что это? — спросил он, разворачивая ткань.

— Важное наследство. У меня нет детей, — печать была холодной, ведь я врал, — и для меня было бы честью, если бы это осталось в твоей семье.

Его глаза стали огромными, когда он увидел, что держал в руках.

— Уверен, что хочешь расстаться с этим? — спросил он.

— Ты заслуживаешь этого. И мне пора идти дальше без этого, — я хотел развернуться, но вспомнил кое-что. Я вытащил второе бесценное сокровище из сумки, замешкавшись, отдал ему. — Это принадлежало моей покойной жене, — сказал я. — Может, однажды это получат твои жена и дочь, — я коснулся гребня Аны и улыбнулся, зная, что он окажется потом в руках моей матери.

Он знакомо сжал мою руку. Клятва воина. Слова немного изменились со времени моей свадьбы, но обещания болью отозвались в сердце. Я обнял юношу и постучал по его спине.

— Удачи тебе, юный Тарак.

— И тебе.

Мальчик помахал, и я пошел дальше на пути к хижине Пхета. Я часто думал о том, что могу быть своим предком, и я хотел бы рассказать об этом Рену. Я думал написать новое письмо, включив это открытие, и подменить старое, пока я спал.

Я стал невидимым и посмотрел на свое лицо, пока я спал. Мои волосы были с седыми прядями, глаза окружали морщины, я похудел. Время настигло меня. Я вернулся во времени и застонал. Я ощущал себя старым и ужасно уставшим. Дни проходили монотонно, я ощущал, что моя работа завершена.

Одним утром меня разбудила Фаниндра. Она устроилась на моей груди и подняла голову.

— Привет, девочка, — сказал я. Она высунула язычок, я едва ощутил, как он коснулся моей щеки. — Ах, — печально сказал я. — Ты прощаешься. Вернись ко мне как-нибудь, если сможешь. Я буду скучать, — она соскользнула на пол, я посмотрел, а она пропала, как и дары Дурги.

Фаниндры и даров не было, и моя сила быстро иссякала. Я уже не мог переноситься во времени, призывать оружие или создавать еду и напитки. Я стал тигром, охотился, расширял территорию, пока не добрался до земель, где скоро появятся мои родители и построят дом у водопада. Я не становился человеком больше года, и когда попробовал, выяснил, что уже не могу.

Вскоре я утратил любовь к охоте, вставал лишь, чтобы попить из пруда. Я не знал, сколько дней не ел. Но однажды днем, пока я дремал, я уловил запах, который не ощущал годами.

— Здравствуй, сын, — сказал Кадам, заслоняя собой садящееся солнце.

Эпилог

Дремота

Я попытался встать и поприветствовать его, но он махнул рукой.

— Не нужно вставать. Если не против, я посижу с тобой немного, — я пытался ответить мысленно, но он явно не слышал меня.

Кадам коснулся моей спины, говорил о любви и потере. Он говорил о своей жене, и как сложно ему было жить без нее много лет. Я подумал об Ане и Рене, о том, как он верил, что Келси зовет его. Кадам говорил, знакомый голос успокаивал, добавляя тепла тихому лесу. Я ощутил сонливость, вздохнул, глаза закрылись.

Я услышал гул. Ветер коснулся шерсти на моей шее, и я ощутил полевые цветы, нет, жасмин. Сердце замерло, будь я человеком, я бы улыбнулся. Солнце пронзало закрытые веки, голос Кадама становился все слабее. Я слышал шорох листвы, и он был все сильнее с каждой секундой.