Север Снег - Чужак. Сапсан и нетопырь

Посторонний наблюдатель увидел бы в этот миг, как тело шедды, высившееся перед шаманом и почти вдвое превышавшее его ростом, окуталось облаком темно-багрового огня, способного плавить камни. Наблюдатель-маг отметил бы также гигантскую сетчатую спираль заклинаний смерти, охватившую шедду со всех сторон. И только бог Хор, подключившийся к наблюдению в последний момент, через подоспевшего к месту схватки сапсана-посланника, смог распознать ментальный таран, который несся навстречу соединенным сущностям шедды и человека. И не тратя и доли секунды времени, сапсан спикировал на желтого карлика, метя когтями ему в глаза…

На расстоянии полудюйма от лица карлика птица почернела и, словно обуглившись, рассыпалась кучкой перьев и костей, успев только царапнуть врага над бровью. Но этого оказалось достаточно, чтобы ментальный удар скользнул в сторону и оказался нанесен не в полную силу. Он не развалил соединенные сознания Дара и шедды, а спрессовал их вместе. Дар воспринял это как вспышку, которая очистила пелену перед глазами. Он стал един — шедда-человек, человекошедда, шедда, одержимый человеком. Всеми силами нового своего существа, он нанес ответный удар, затем второй, третий… Он не думал о победе, он не думал о себе, он видел только одну цель — нанести врагу непоправимый ущерб. И шестисотлетний старикашка дрогнул. Он не хотел умирать.

Не вспоминая больше о том, что у него осталось еще вполне достаточно возможностей, для того, чтобы стереть шедда в порошок, забыв и о Большой Охоте для Хакеса, и о караване с богатой добычей, которую можно было брать уже голыми руками, шаман помышлял только о бегстве. Отбив очередную атаку Дара, он с трудом разорвал метальный контакт и, всё еще защищенный магическим барьером, активировал амулет. Дар увидел, как между ним и врагом разворачивается, подрагивая, знакомое зеркало портала. Он рванулся, пытаясь в последнем усилии проломить защиту шамана, но тот шагнул в портал, который тут же схлопнулся. Одновременно пропал и барьер, и Дар, по инерции пролетев вперед, рухнул на оплавленную магией землю… Он понимал, что умирает. И сил сопротивляться смерти у него уже не оставалось.

Через неизвестно какой промежуток времени, он ощутил чье-то присутствие. С трудом открыв глаза, он увидел рядом тяжело раненного дромедара — магическим ударом у того вырвало и спалило бок… Умирающее животное и умирающий полушедда… Впрочем, если он не может помочь дромедару, то тот может помочь ему. С усилием, которое ранее потребовало бы, от него, наверное, сражение с пятью противниками сразу, Дар подвинул руку и вцепился когтями в шкуру верблюда. Тот вздрогнул, но на большее у него тоже не хватало сил. Они встретились глазами, и Дар впитал остатки жизненной энергии зверя.

Потом, пошатываясь, сам не понимая как, поднялся на ноги.

Самалиты бежали. Они виднелись уже отдаленными точками в обе стороны. И тот отряд, который преследовал их ранее, тоже исчез. Квинта и Элеаны не было видно. Спотыкаясь на каждом шагу и цепляясь когтями за траву, Дар со скоростью черепахи побрел в ту сторону, где видел их в последний раз. На свое тело он не смотрел — он прекрасно знал, что на нем не осталось живого места, несмотря на шеддовскую живучесть и крепость. Если он не найдет еще источников для впитывания, он умрет прямо тут — сейчас сил на регенерацию у него нет. И тут он снова споткнулся и остановился. У его ног лежал раненный самалит, с отрубленной правой рукой. Скорее всего — метка от Квинта… От шока и потери крови степняк был без сознания. Дар рухнул на колени рядом, передние лапы с хрустом вогнали когти в плечи раненного. Тот вздрогнул и приоткрыл глаза. А Дар впитал его.

Дар повторил эту процедуру еще с двумя раненными самалитами, и только после этого у него появилось чувство, что его тело больше не представляет собой мешок ваты с разбитыми костями. Он искал место, чтобы прилечь — не на виду, чтобы залечить свои раны. И наткнулся на маленькую ложбинку, хорошо скрытую высокой травой. На дне ложбинки пощипывали траву два дромедара, А рядом сидел русоволосый воин и держал на коленях голову девушки — бледной, без признаков сознания. Заслышав шорох, он вскинулся, как подброшенный пружиной, а в руке сверкнул узкий адамантитовый клинок.

— Это я, Дар, успокойся, — Дару еще не приходилось разговаривать в шеддовском обличии, и звуки получились невнятными. Ему пришлось повторить еще несколько раз: "Я — Дар", пока Квинт, наконец, не понял и не расслабился.