Лорел Гамильтон: Кровь нуар

Я посмотрела на Натэниела, он кивнул, потом слегка пожал плечами.

— Договорились, — решила я.

Они еще поспорили, оставить мне на себе туфли или снять. Натэниел предлагал оставить, Джейсон — снять. Аргументировал он так:

— Я хочу припасть к ней лицом, а каблуки врезаются, и это больно.

— Каблуки врезаются, и это больно, — согласился Натэниел. — Так почему же ты против?

Я разрешила спор следующим образом:

— Тот, кто будет исполнять оральный секс, тот и решит, буду я в туфлях или без.

— Снимай туфли, — скомандовал Джейсон, и у него на лице было выражение, от которого у меня стянуло мышцы внизу живота. А ведь он даже еще меня не коснулся.

Я сбросила туфли — они легли боком в полумраке гостиной. Свет пробивался только из кухонной двери. Я встала перед диваном, а ребята передвинули кофейный столик к стене.

Джейсон вернулся и опустился передо мной на колени. Посмотрел снизу вверх — половина его лица была освещена, половина в тени. От взгляда того глаза, что был мне виден, у меня мурашки пошли по коже.

Натэниел подошел к торцу дивана и одним плавным движением снял шорты. У меня пульс забился в горле, когда я увидела в полумраке гостиной его наготу. Шорты соскользнули на пол.

Рука Джейсона пошла вверх у меня по ногам, под юбкой, и мой взгляд вернулся к нему. Руки гладили чулки, выше, выше, нежно-нежно, пока не нашли кружевные края. Кончиками пальцев по самому-самому краю, по изгибам ткани. Чуть-чуть играя пальцами, там, где чулки чуть завернулись вниз. Как тщательно ни расправляй, чулки все равно чуть завернутся, но Джейсон обращался с ними так, будто это не отклонение от идеала, но нечто еще, с чем можно поиграть.

Руки его скользили вокруг края, задевая самую-самую границу, и большие пальцы вошли в то теплое внутреннее расширение, что образует пах женщины. Он массировал бедра, но именно давление его пальцев заставило мои ноги еще разойтись, чтобы он достал, куда хотел, и куда я хотела, чтобы он достал.

Натэниел пододвинулся сзади. При убранном кофейном столике между мной и диваном было достаточно места. Он обхватил меня, прижав руки к бокам. От ощущения далее через юбку его прижатой ко мне наготы перехватывало дыхание. Он дал мне почувствовать силу своего тела, прижимая к себе, прижимая крепко. У меня пульс застучал быстрее, дыхание сперло в горле.

— Как ты силен! — прошептала я.

— Как ты беспомощна, — выдохнул он мне в лицо, стиснув меня сильнее. Еще чуть-чуть — и синяки. Но я не велела ему перестать. Мне нравилось ощущение этой беспомощности. Если бы он хотел сделать мне больно, я не смогла бы помешать. Пистолет был зажат между рукой и телом, впиваясь в ребра. Достаточно Джейсону схватить меня за ноги — и все, ничего не сделать.

Мне когда-то не очень нравилось, что я начинаю любить такие вещи. На самом деле — очень не нравилось. Но последнее время — отчасти из-за общих эмоций с Натэниелом, который любит бондаж и подчинение, я стала признавать, что такие фантазии допустимы. И мне не надо было анализировать, почему в реальной жизни попытка меня обездвижить встречает адское сопротивление и очень плохо кончается для того, кто ее предпримет, а в сексуальных фантазиях мне даже правится, когда меня хватают и держат. В безопасном месте и с надежными партнерами это очень возбуждает.

— Что это ты там с ней такое делаешь, что она так реагирует? — спросил Джейсон. Его руки застыли у меня на бедрах.

— Держу ее очень, очень крепко, — ответил Натэниел таким голосом, что слышно было, какого напряжения это ему стоит.

Вдруг пальцы Джейсона вдавились в мое тело — от нежного сразу к сильному.

— Да! — прошептала я.

— В эту игру мы хотим играть? — спросил он, и голос его тоже изменился: стал глубже, темнее, если можно так сказать.

— Я лично — да, — ответил Натэниел.

Пальцы Джейсона впились мне в ляжки так, что я вскрикнула и сказала:

— Хватит, хватит.

— Это у нее стоп-слово, — сказал Натэниел.

— Но я уже остановился, — возразил Джейсон.

— Но я-то нет, — шепнул Натэниел.

— Нет, — ответила я с придыханием.

Он обнимал меня крепко, чтобы я не могла вырваться, но не так, чтобы было больно. Очень тонкий край, на котором трудно удержаться, но Натэниел умел.

— Мне сорвать трусы или снять их? — спросил Джейсон.

— Сорви, — почти прорычал Натэниел.

— Пожалуйста, — прошептала я.

— Пожалуйста — что?

— Сорви, — выдохнула я.

Он рванул атлас одним резким движением, от которого все мое тело дернулось. Натэниел прижал меня крепче, дышать стало трудно.