Владимир Белобородов - Лигранд

– Ладно, я к алтырям – еще зелья надо взять. – Яд был очень хорош, сейчас уже кризис прошел, но если бы не алтырские примочки, сомневаюсь, что мой организм так просто справился бы, а это о чем-то говорило.

– Зеленый! Ни на шаг… – кивнул на меня Илун.

Убийца был из последнего пополнения новобранцами. Там пришел всего десяток. До моего отъезда Илун уговорил Сиима держать новиков под стражей. Ну как «уговорил» – дракон готов был пойти на любые меры, чтобы я покинул тысячу живым. Мне даже дали вместо трех – пятерых верховых для охраны, и… разрешили отобрать их лично. Разумеется, Ротимур попал в их ряды.

Отбыл я по графику. Нет, можно было и раньше, только яд уж очень серьезный попался – мутило и стул водопадом.

– Хо, хо! – Ротимур задал нешуточный темп передвижения.

Собственно, понять его можно было – решили ехать через Якал, и парню очень хотелось предстать перед отцом героем – ведь битвой с орками не каждый может похвастаться. Сзади меня, на неказистой лошаденке, ехал ставленник Илуна – Сопот, крепко сбитый мужичонка зим сорока. Разумеется – черносотенник. Путешествие было вальяжным – оттиск медальона сотника имперских войск оплачивал наше пребывание в трактирах. Без спиртного, разумеется. Причем такса стоимости нашей ночевки была фиксирована и ровно вдвое ниже рыночной. Короче, трактирщики были не в восторге, но и перечить не смели.

Постель… настоящая… Купальня… Как же хорошо в цивилизации, пусть и трактирной… Бокал вина под хорошо прожаренный бифштекс. Мм… Воистину – понимаешь прелесть некоторых вещей, только потеряв их. А как же прекрасна женская ласка, пусть и покупная… Сказка!

До Якальского локотства добрались мы практически без приключений. Разве что… Ротимур как-то раз чересчур сжился со своей «короной» народного мстителя оркам и попал под раздачу деревенским парням – девкой, видите ли, они не пожелали делиться. Я, а соответственно и остальная охрана, в это ввязываться сначала не стали – а нечего ему выеживаться. Да и надоели его рассказы о битве и убитом орке. Ладно хоть у него хватало ума не увеличивать количество поверженных врагов. В общем, Ротимур получил пару знатных оплеух. Только вот деревенские, окрыленные близкой победой, решили и нас помять слегка… Ох, раззудись плечо… Я бы так славно размялся… если бы не Сопот. Тот технично прикрывал меня, и почти всю драку, словно имея глаза на затылке, передвигался передо мной. Я всего-то раз в полсилы и успел ударить. Но все равно весело. Оплата разрушений трактира была за счет проигравшей стороны, то есть поломанных деревенщин. А они и рады были наутро: далеко не шутка – напасть на имперских воинов; можно и без головы остаться. Ну и что с того, что мы первыми начали? Извинялись парни перед нашим отъездом, опустив гривы и умоляя не держать зла.

Родной (хотя для кого как) город встретил нас мерзко моросящим дождем. Мои спутники кутались в плащи, а я разогревался магически – все равно надо было выпустить силы, чтобы, не дай духи, не быть обнаруженным каким-нибудь случайно проходящим одаренным. А то, что это возможно, я знал уже не со слов – силу воинских алтырей я ощущал метров с трех.

Я ожидал какого-нибудь теплого ощущения от возвращения, но даже по прибытии в тысячу после Северных земель казалось, что ты вернулся домой, а тут… пустота. Нет, родных я был очень рад видеть. Тем более что вся семья была в сборе, а вот ощущения именно своего дома – не было. Ротимура я отпустил в имение его отца еще на подъезде к стене города, договорившись, что он появится вечером следующего дня у моего отца – послезавтра с утра собирались выехать в Дуварак. Пришлось выделить ему одного из воинов охраны: во-первых, для безопасности, а во-вторых, для антуража – друг решил предстать перед родственниками не обычным верховым стражем, а вызванным в Дуварак героем. Понтануться, в общем. Не очень красиво… только это его проблемы.

Процедура встречи, несмотря на погоду, проходила во дворе. Отец, подойдя ко мне, пристально посмотрел в глаза, потом обнял и слегка срывающимся голосом тихо произнес:

– Здравствуй, сын…

В душе защемило. На глазах появилась влажная пелена. Ни от отца, ни уж тем более от себя я не ожидал такой сентиментальности. После объятий со мной отец пожал руку Ильнасу и потрепал его вихры:

– Подрос. Возмужал. Взгляд вон… стал суровым.

Следующим обнимал меня Корндар. Тот крепко прижал к себе и обошелся без слов. Затем наступила очередь сестры и матери, стоявших до этого в стороне под зонтами, что держали рабыни. И если мать молча пустила слезу, то Симара с визгом повисла на шее.