Крис Хамфрис - Вендетта

Скай провел пальцем по вертикальной черте и содрогнулся. Немудрено, ведь эта руна обозначает лед — застой, замораживание, сковывание. Полную противоположность прогрессу. Обычно руны отражают состояние человека, гадающего по ним. Не намекает ли Иса на то, что он чересчур зациклился на вопросах, ответов на которые просто нет?

— Спасибо большое, — отвернувшись, пробормотал Скай.

Но затем вновь посмотрел на скамейку.

— Иса, — повторил он, словно заклинание.

Что-то в этом созвучии пробудило воспоминания — о книге по рунной магии, которую он читал, о веб-сайте, который посетил. Иса также может означать… Что?

Скай вспомнил.

— Копье, — произнес он вслух.

Оружие Одина и Тюра, символ силы. [9] Тюр (он же Тир) — в скандинавской мифологии бог битвы. Его культ был тесно связан с культом верховного бога Одина. Волшебное копье Одина Гунгнир, всегда попадающее в цель, могло некогда принадлежать Тюру. Оружие, дающее большое преимущество в битве.

Скай снова дотронулся до вырезанной на скамье прямой линии. Если толковать руну Иса не как лед, а как копье — что ж, тогда это может означать, что его ожидает сражение, пусть и в переносном смысле.

— Так, — пробормотал Скай. — Идем дальше.

Произнеся эти слова вслух, он сразу почувствовал себя лучше. Велико было искушение остаться здесь и, сидя на лавочке, складывать случайные черточки в слова — в ответы, которые он так хотел получить.

Изо всех сил борясь с самим собой, Скай заставил себя отвернуться от скамьи и пошел прочь. Руны принадлежали Сигурду, являлись источником его силы. Старик использовал их могущество, чтобы поработить чужую душу. И не имело значения, что Скай долго и упорно изучал магию рун. Он знал, что не сможет одолеть Сигурда его же оружием. Не сейчас. Если он хочет освободить Кристин, нужно заполучить собственное.

Скай направился к уходящему в глубь квартала переулку. Люди, поодиночке, парами и группами, шли мимо. Очевидно, в дневное время многие пользовались этим путем, и он не останется один, однако Скай колебался. Это был тот самый переулок, в конце которого, там, впереди, во тьме, он повстречал мертвых.

Он уже собрался повернуть обратно, но его остановило воспоминание о Кристин. Как бы там ни было, ночное происшествие каким-то образом связано с тем, что в его жилах течет кровь Маркагги. И ведь именно ради изучения прошлого своей семьи Скай приехал на Корсику.

— Новые тайны, иная кровь, — пробормотал он и быстрыми шагами — пока не передумал — направился в переулок.

Даже при свете дня там было заметно темнее, чем на площади. Высокие дома из темного гранита угрюмо нависали над булыжной мостовой, все окошки закрыты ставнями. Между каменных стен ощущался холод. Нет, не совсем так — вот двое школьников прошли мимо в рубашках с короткими рукавами, и не похоже, чтобы они мерзли. Это что-то иное. Едва ребятишки вышли на солнечный свет, они сразу радостно загомонили, будто что-то связывало им языки в затененном переулке. И другие люди шли мимо Ская молча, с опущенными головами.

Он свернул за угол — и понял, почему прохожие были безмолвны, минуя это место: смерть пришла в дом Люсьена Беллаги.

Все чувства Ская свидетельствовали об этом. Запах — нет, не гниющей плоти, для него было еще слишком рано. Но ощущался в воздухе легкий привкус, который заглушал даже раскуренные благовония. Это был запах не-жизни. Холодеющая кожа, расслабленные члены, застывающая в сосудах кровь.

А затем Скай увидел на двери и венок из цветов и веточек, и вплетенный в него черный шелковый шарф.

Слух также угадывал присутствие смерти. Не в том негромком плаче, который, как Скай теперь осознал, он слышал с той самой секунды, когда вступил в переулок. Нет, это был новый звук.

Запах заставил Ская замедлить шаги, зрелище вынудило остановиться. Но теперь он был не в силах даже шевельнуться.

Он слышал эту песнь раньше, погрузившись в созерцание пламени старинной зажигалки. Разобрать слова Скай не мог, да и не нуждался в этом. Стон перерастал в громкий вопль и затихал до почти неслышного горестного бормотания, чтобы затем снова достичь кульминации. Не об одной утрате говорилось в плаче — это была скорбь по всем безвременно покинувшим наш мир, ушедшим до срока.

Дверь, отмеченная венком, осталась раскрытой нараспашку. Переулок опустел. Скай подбежал и проскользнул внутрь.

На несколько секунд он застыл, щурясь в ожидании, когда глаза привыкнут к полумраку. Постепенно оформились очертания — стула, вешалки, стола. Две лестницы — одна ведет вверх, другая вниз. По левую руку Скай увидел приоткрытую дверь. Пение доносилось оттуда, и он, сделав глубокий вдох, осторожно заглянул в щель.