Picaro: Хромой дукат

Несколько горожан бесследно исчезли, кого-то прирезали прямо в собственном доме, а двух купцов похитили. И отпустили только после того, как семьи отослали разбойникам солидный выкуп. Причем бедняг заставили добираться по снегу до городских ворот голышом. Неизвестно до чего бы еще дошла наглость не встречавших сопротивления злодеев, если бы не рыцарь Фридрих фон Гуль. Известный воин с отрядом стрелков недавно оставил службу у Берхингемского епископа и возвращался в родовое поместье через Гроссбергские земли. Узнав о прибытии рыцаря, магистрат немедленно отправил к нему бургомистра с просьбой изловить разбойников.

Фон Гуль, славившийся не только храбростью, но истинно рыцарским поведением не остался глух к мольбе почтенного бюргера и согласился на предложенные условия. Не имея обычая откладывать дела, рыцарь, выслав вперед разведчиков, на следующий день выступил с отрядом к Охотничьему лесу, где по рассказам местных жителей скрывались пришлые. Вскоре разведчики донесли, что шайка находится на захваченном лесном хуторе, принадлежавшем семье Зант.

Перед самым рассветом стрелки фон Гуля, пробравшись через заснеженный лес, окружили хутор и, зарезав сторожей, ворвались в дом. Большинство бродяг дрыхли после ночной попойки и пришли в себя уже связанными. Только трое разбойников попытались оказать сопротивление, но солдаты обезоружили их за считанные минуты. Правда, при этом был ранен тесаком в левое бедро стрелок по имени Вальтер Глонвий. По возвращению в Гроссберг его передали на лечение тамошнему лекарю. Рана оказалась серьезной, и Глонвию пришлось остаться в доме мастера Штерна до полного выздоровления.

Сдав девятерых пленных и трупы заказчикам, получив оговоренное вознаграждение, благородный рыцарь вместе с отрядом оставил городские земли. Благодарные жители хотели устроить в их честь праздник, но бургомистр запретил, решив, что община и так понесла большие убытки. А ведь предстояло некоторое время кормить - за счет Гроссбергской казны - захваченных разбойников.

В городе начали готовиться к будущему суду. Скрепя сердце, предвидя гнев сограждан, один из двух городских адвокатов - мэтр Шульц - принял назначение защитника обвиняемых. Хотя злые языки, которых в городе имелось немало, поговаривали, что недовольство юриста было скорее показным. Дескать, пленники обещали ему щедро заплатить за услуги из утаенных от следствия денег, якобы зарытых где-то в лесу.

Как бы там ни было на самом деле, надежды злодеев на затяжной процесс и обычную в таких случаях процедуру не оправдались. Обеспокоенный появлением разбойничьих шаек, ландграф Дитрих издал указ, предписывавший особые меры и упрощенное судопроизводство для борьбы с преступившими закон. Участие защитника в таких делах упразднялось, на вынесение приговора отводился один день. Согласно новому установлению, все схваченные воры и разбойники, опознанные свидетелями, независимо от тяжести преступления, приговаривались к смерти через повешение. Исключение делалось для лиц, доказавших свое благородное происхождение. Вместо петли их приговаривали к отсечению головы.

В шайке, захваченной на лесном хуторе, дворян не оказалось. Городской судья Янес, заслушав свидетелей, приговорил воров к виселице. В свою очередь магистрат решил, что публичная казнь при большом стечении народа окажет на людей успокаивающее действие. Все именитые жители города получили личные приглашения на экзекуцию. По округе разослали гонцов, оповестивших крестьян о времени и месте исполнения приговора. Палачу выделили из городской казны деньги для сооружения новой виселицы, на которой смогли бы уместиться все приговоренные.

Предвидя наплыв любопытствующих из соседнего городка Туффе и ближайших сел, бургомистр распорядился повысить въездную пошлину с трех до шести имперских грошей, что вызвало сильное недовольство приезжих. А за несколько дней до казни по Гроссбергу вдруг поползли тревожные слухи о вооруженных незнакомцах, замеченных в Охотничьем лесу. Стали говорить, что это сообщники приговоренных, которые готовятся напасть на город и освободить своих дружков.

Бургомистр приказал закрыть городские ворота и выставить у тюрьмы усиленную стражу. Судья Янес, не меньше других обеспокоенный слухами, учинив следствие, быстро установил: разговоры о разбойниках начались с некоего Токри Вагера, мастера суконного цеха. Человека пустого, вздорного и сильно пьющего. На допросе Вагер раскаялся, со слезами признался в сочинении и распространении зловредных измышлений. После чего был приговорен к солидному штрафу в шесть имперских талеров.

Читать дальше