Андрей Легостаев - Замок Пятнистой Розы

Дорогваз усмехнулся пришедшей в голову идее — а что, если выстроить лабиринт и, воткнув меч перед замком, пообещать его любому, кто минует все ловушки и опасности. Заселить сложные переходы и подземные пещеры жуткими тварями, так что если пройдет кто — то меча достоин. Не деньгами предков заслужит меч, а лишь доблестью и отвагой. Жив останешься — владей!

И если бы не ждал металл — будущий меч, который он назовет в честь девушки, потерявшей сознание от вида Дорогваза… О, прочь-прочь ее образ из головы, он живет сейчас другой любовью!.. А имя девушки он позже выяснит у Омета…

«О, благородный металл, вбирая в себя силу воды, спокойствие земли и страсть огня, ты…»

…И если бы не это сводящее с ума счастье созидания, сотворения чуда, он бы бросился строить лабиринт — такой, что пройти было бы почти невозможно. Дорогваз знал — он сделает это. Не только вельможам с с длинным рядом благородных предков за спиной будет доступен его меч. Но как сложно придется смельчакам, о!..

Металл, казалось, жил в его руках — да не казалось, жил. Этот меч и будет наградой смельчаку.

Дорогваз снова увидел картинку пира у Омета. Что ж, может брат и прав — надо жить, надо общаться с людьми. Вот Дорогваз и создаст лабиринт. Стоп! Но ведь если у Омета люди веселятся, то ведь у него будут гибнуть! Нет! Дорогваз четко решил — он оживит каждого, кто рискнет войти в лабиринт и не дойдет до меча. Погибших не будет. А позор воина, не прошедшего испытание лабиринтом — что ж, без поражений нет побед… Дорогваз никого не будет заставлять. И не будет кричать о неудачнике на весь мир — дело каждого захотеть, решить и получить. Получить меч Дорогваза…

Дорогваз проснулся после короткого отдыха, сполоснул лицо и снова подошел к металлу, который еще не принял нужных форм, но уже имел собственное сознание. И бывший бог, творя руками меч, продумывал жестокие и коварные ловушки для будущего претендента на этот меч…

С этими мыслями он заснул, когда подошло время отдыхать и с ними проснулся. Молот весело стучал в жаркой комнате, Дорогваз выливал на себя кадку воды и продолжал руками создавать чудо-меч, а мысленно — лабиринт бесстрашия и мудрости. И меч, казалось, понимал для чего его готовят и соглашался с этим. Да, в лабиринте не только с тварями могучими, но тупыми необходимо будет расправиться, не только пройтись по огненному мосту или взлезть на ледяную стену, надо будет доказать мудрость воина и выдержку мудреца…

Наконец меч встал в деревянную подставку, абсолютно готовый, и последний кирпичик лег в созданную схему лабиринта Бесстрашия и Мудрости. Хотя, это название, скорее всего, не приживется среди жителей Реухала. Его назовут коридорами Смерти… или лабиринтами Дорогваза. Да, в понятиях реухалцев Замок Пятнистой Розы и Смерть — почти одно и то же. Это не так, но… Но Дорогваз не в силах ничего изменить.

Бывший бог любовался своим последним творением и даже его самый строгий в мире взгляд не находил в мече изъянов.

Дорогваз не знал, сколько дней длился экстаз созидания — может, восемь дней, может, восемьжды восемь. Он не знал день сейчас на дворе или ночь — это неважно. Он сделал то, что хотел. Он снова жив!

Мечу оставалось только дать имя и поставить клеймо Дорогваза — символическое начертание Махребо. Йин грустно усмехнулся — по инерции он продолжал ставить изображение материка, который ему больше не суждено увидеть. И решил: этот меч — первый в его новой жизни. И он будет нести на себе новый символ — розу. С пятнышками.

Дорогваз вымылся и сстриг многолетние волосы. Магический бесплотный прислужник подал одежды в которых должен быть бог, пусть даже и поверженный. Омет прав, прав, прав — и не прав! Не угощать надо людей, забавляя музыкой и танцами — воспитывать бойцов, настоящих бойцов.

Дорогваз почувствовал, что голоден. Очень голоден. Что бы придумать на ужин из того скудного ассортимента, что может предложить его огород? Никаких дурманящих плодов — это точно. Но что? Хотелось мяса… Столько лет ему было все равно, чем поддерживать жизненные силы и наконец захотелось мяса… Он вспомнил обильно накрытый стол Омета и усмехнулся. Сейчас Дорогваз не хотел придворных кулинарных изысков — лучше всего кабана, зажаренного на вертеле, чтобы руками и кинжалом вырывать сочные, грубые куски…

Он стоял и любовался новым мечом, не в силах покинуть мастерскую. Он пытался воспроизвести перед глазами образ девушки, на мгновение завладевшей его желаниями, но не получалось. Ему не хотелось уходить из кузни, хотя делать здесь сейчас было уже нечего — подряд два меча не создашь, необходим перерыв, отдых, осмысление.