Ирина Ивахненко: Заря над Скаргиаром

— К-когда ты успел? — выдавил он. — Неужели я стал так стар, что не в состоянии обнаружить в своей голове постороннего?

— Откройте глаза, учитель, — сказал Аскер, — и узрите наконец очевидное. Я проник в вас так же легко, как… Даже не знаю, с чем сравнить… Рыба трется боками о воду, солнечный луч разрезает воздух с едва слышным треском, а я ворвался в ваше сознание, пробив защиту, которую вы неизвестно от кого поставили, и вы даже не заметили этого!

— Нет, этого не может быть… — пробормотал Кено. — Я брежу… Сейчас я закрою глаза, ущипну себя как следует, а когда открою их, тебя здесь уже не будет.

— Нет, я, конечно, могу и уйти… — сказал Аскер, — но тогда вы не услышите рассказа обо всем, что со мной происходило. Думаю, для вас это будет гораздо большая потеря, чем для меня, потому что вы так давно сидите в этой дыре, что, наверное, совсем забыли, какова жизнь на вкус.

— Нет-нет, Лио, останься! — всполошился Кено. — Прости меня, старого глупца. Это по моей вине у тебя были такие неприятности с Эргеребом…

— Можете считать меня орудием своего возмездия, учитель. Жаль только, что вы не видели нашего поединка. Скажите, вам не приходило в голову собирать здесь раз в год или в несколько лет своих учеников и устраивать между ними поединки соответственно их степеням?

— Такое кощунство! Сиа не может применяться для насилия!

— Неужели? — усмехнулся Аскер. — И это говорит тот, кто никогда не интересовался, как же она на самом деле применяется? Да, я вижу, мне еще долго придется разбираться с вашим обширным наследством и приводить его в должный вид. А пока…

— А пока ты научишь меня тому, что освоил сам? — спросил Кено, заглядывая в глаза Аскеру.

— Научу, — снисходительно улыбнулся Аскер. — Но у меня есть планы и относительно своего собственного образования. Знаете, учитель, когда я уезжал отсюда с полной головой знаний и добрых советов, я думал, что всемогущ. Теперь я кажусь себе самонадеянным болваном. Я все еще жалкий дилетант, и все мои трюки рассчитаны в основном на внешний эффект.

— Ты клевещешь на самого себя, Лио! — встрепенулся Кено. — Твое владение Сиа почти совершенно! Я говорю «почти» только потому, что в мире нет ничего истинно совершенного. Нельзя требовать слишком много.

— Я ни от кого ничего не требую, учитель. Просто я поставил себе этак с дюжину задач и собираюсь сидеть в Баяр-Хенгоре до тех пор, пока они мне не поддадутся или пока я сам не буду уверен в их неразрешимости, пусть даже для этого мне понадобится лет восемь. Времени у меня в достатке.

— А зачем тебе это, Лио?

— Как, учитель?! — встрепенулся Аскер. — Вы ведь даже не знаете, что это за задачи! Первым делом я хочу научиться пополнять запасы энергии не таким явным образом, как это вынуждены делать остальные. Мне надоело сидеть в ящике и трястись, как бы кто-нибудь не открыл крышку и ненароком не ослеп. Я хочу, чтобы Сиа пронизывала меня насквозь и оставалась во мне тогда, когда я сам этого пожелаю, а не только во время медитаций.

— Лио, ты с ума сошел! Так не бывает!

— Ну вот, опять вы за свое, учитель. Незаметное проникновение в сознание тоже до недавних пор было бредом — и что теперь? Дальше. Я хочу вплотную заняться четвертой ступенью и научиться изменять свойства пространства — вроде перемещения предметов на расстояние и прочего в том же духе. Я также собираюсь перестроить свой обмен веществ с тем, чтобы не употреблять грубую материальную пищу, а питаться чистой энергией. Я хотел бы научиться имплантации своей души в чужое тело с последующим слиянием с донорским разумом или его вытеснением. Я запланировал еще много всяких мелочей, но я посвящу вас в свои планы как-нибудь потом: для первого раза, по-моему, достаточно.

— Ну ты, Лио, и наглец, — покачал головой Кено. — На что у Эргереба были амбиции, но до тебя ему — как до Аткара вплавь.

— Благодарю вас, учитель, — улыбнулся Аскер. — Похоже на то, что наглость — это мое самое сильное качество. Но когда я расскажу вам все — все , как на исповеди, и даже с собственными комментариями, вы, возможно, измените свое столь лестное мнение обо мне.

— Ты и в самом деле собираешься рассказать мне все , Лио? — старый учитель заранее опустил глаза, представляя, какое же может быть это все.

— И притом с превеликим удовольствием. Моя история не только занимательна, но и чрезвычайно поучительна. К тому же, я так долго лгал всем подряд, — вернее, говорил только половину правды, что на самом деле и есть наибольшая ложь, что мне просто необходимо исповедоваться. К священникам я бы ни за что не пошел: это наиболее ловкие и коварные представители рода авринского. За это я их очень уважаю, но в друзья не взял бы. Остаетесь только вы, учитель, и вам придется меня выслушать, несмотря на все ваше стремление укрыться подальше от мирских дел.