Софья Ролдугина: Все кошки возвращаются домой

— Ксиль, — только и сумела жалобно пробормотать я, зажмуриваясь. Было страшно, стыдно и приятно одновременно. Казалось, что еще секунда — и ласковый, влажный жар чужого языка сменит боль от острых, как иглы, клыков. — Может, хватит хулиганить?

«Я не хулиганю, — мысленно отозвался довольный Максимилиан, едва ли не урча по-кошачьи. — Это дезинфекция и заживление. Раз уж наш целитель не собирается пользоваться своим даром…»

— Не дергайся, Нэй, — насмешливо прозвучало над другим плечом, и мочку левого уха окутало знакомым ощущением целительной магии. — Ксиль абсолютно прав, если уж ты сама не позаботилась о заживлении таких пустяковых ран, придется нам взять все в свои… руки, — я почти наяву увидела улыбку Дэриэлла.

Внезапно у дверей гневно кашлянули. Я испуганно распахнула глаза — и увидела Элен, только что вошедшую в квартиру. Мама, неестественно выпрямившаяся, в строгом черном пальто с высоким воротником и в сапогах до колена, стояла на пороге, скрестив руки на груди. Взгляд ее был недобрым.

— Это совсем не то, что ты думаешь, мама… — пролепетала я. Похоже, жар, который бушевал у меня изнутри всю последнюю минуту, перекинулся на щеки. — Это просто…

Элен сощурилась. Я умолкла.

Максимилиан неторопливо отстранился, и его рука соскользнула с моего плеча на талию. Весьма откровенный и собственнический жест… А Дэйр вместо того, чтобы осадить князя, растрепал мои волосы раскрытой ладонью и улыбнулся Элен:

— Не беспокойтесь, эстиль. Ваша дочь в надежных руках.

— Надеюсь, вы помните, Дэриэлл, что она еще несовершеннолетняя, — вздохнула мама, уже не сердито, а грустно. Мне стало совестно. — Хотя после этой внезапной стрижки я сомневаюсь. Чего от вас теперь ожидать? Каких новых безумств?

— Ничего, что причинило бы вред Нэй, — серьезно пообещал целитель. — И за Максимилианом я присмотрю.

— Верю, — мамин взгляд на мгновение стал угрожающим, а потом она обратилась ко мне: — Найта, надеюсь, и ты будешь вести себя прилично.

— Разумеется, — быстро согласилась я и шагнула вперед, выпутываясь из объятий. — Как тебе мои новые сережки?

Элен присмотрелась и уважительно цокнула языком:

— Интересно смотрится. А я уж боялась, что ты так и не научишься носить украшения.

На этом инцидент был исчерпан.

До горной гряды, где находился проход в заветную долину с подсолнухами, мы добирались почти двенадцать часов. Даже телепорты и порталы не помогли сильно сократить нам путь. К счастью, располагалась долина южнее Зеленого города, и вскоре я сбросила надоевшую, тяжелую зимнюю куртку. Последний отрезок пути, от самого портала в маленькой деревеньке Штальден, мы летели. Ксиль — широко развернув крылья, хохоча и закладывая петли в небе, высоком и чистом, какое бывает только в горах. Мы с Дэриэллом — следом, осторожно и относительно медленно. На неудобной, но традиционной ветке, с горем пополам зачарованной после полутора часов, убитых на попытки заколдовать на полеты велосипед, пару кресел или хотя бы ковер.

Удивительно, но мне парить почти под облаками было совершенно не страшно — не кружилась голова, как после скоростного подъема с Ксилем на крышу башни, не дрожали меленько руки… А вот Дэриэлл, сидевший у меня за спиной, цеплялся в ветку так, что костяшки пальцев у него сделались белыми. Впрочем, как бы то ни было, целитель сохранял невозмутимое, даже благодушное выражение лица.

Когда внизу проплывали безлюдные долины, я направляла ветку к земле. И тогда мы летели почти над самой поверхностью, медленно, впитывая чистейший горный воздух и цветочные ароматы. Глаз выхватывал из разнотравья то лиловые лепестки горечавки, то белые звезды эдельвейсов, пышные пенно-розовые шапки проломника и мелкие синие цветы, названия которых я не знала. Лицо коченело от встречного потока воздуха, потому что вместо заклинаний на мне были всего лишь заколдованные очки. Но зато этот ветер я ощущала на вкус и сама им пропитывалась — до костей. Мне хотелось смеяться, но мы летели так быстро, что смех оставался далеко позади, едва сорвавшись с губ.

Наверное, именно такое состояние называют свободой.

А беспечный Максимилиан высоко в небе, одной мыслью направляющий нас к заветной долине, был похож на того мальчика из сказки. Вечно юного, вечно беззаботного и правящего на далеком острове ватагой таких же, как он, вечных детей.

«Видишь две больших сосны там, у подножия? — внезапно подумал Ксиль, врываясь в мои фантазии. — Там и есть вход. Я обгоню вас немного и буду ждать, хорошо?»