Altar: Подвиги Белого истари

Чуть вместе с ней не ушел…

Каких только видений-снов мне не привиделось, пока я снова не ощутил себя идущим по пустыне тьмы.

Каких только видений-снов мне не привиделось. То я был в холодном мире без зла и добра, очень красивом мире полном ледяных кристаллов. В небе того мира постоянно сияло северное сияние. В том мире жил и правил «снежный принц», странное существо, по-своему доброе, но холодное. Он (снежный принц) собирал свет в кристаллы, заставляя их петь и светиться сильнее.

Были и другие сны, в них я появлялся котом, вороном, соколом, пауком. Каждое существо видело и воспринимало мир по-своему.

Кот буквально воспринимал звуки как часть зрения, звуки дополняли картину зрения, подсвечивая источник звука, создавая вокруг него ореол. Такое восприятие очень сильно помогает в охоте на маленьких шебуршащихся зверьков.

Ворон воспринимал мир сильно ленялым, выцветшим. Но всякого рода разложение привлекало внимание ворона. Что-то недавно умершее очень привлекательно переливалось в меленьких искорках вспышках, умершее давно приносило ощущение покоя.

Сокол тоже имел свою особенность. Небо для сокола было полосатым, он будто видел магнитное поле земли, что очень удобно для навигации. Такое зрение непонятным образом давало соколу знание, где он находится. А еще, стоило какому-нибудь предмету привлечь внимание сей гордой птицы, как этот предмет будто приближался, давая рассмотреть себя поближе и подсвечиваясь изнутри.

Восприятие паука запомнилось, как одно из самых тяжелых. Все ощущения паука были пронизаны страхом. Все его чувства это разные оттенки страха. Страх-злость, страх-любовь, страх-голод, страх-покой, страх-удовольствие и множество других страхов. Паука даже вспоминать не хочется…

Так продолжалось, пока я снова не ощутил себя вполне человеком, идущим по пустыне тьмы.

Я впал в подобие транса и уже не уверен был, что у меня хватит сил на закукливание. Ментальная закладка на закукливание была сделана для безвременья и в этом странном месте она не сработала. Скорее всего, я бы истратил всего себя на то чтобы идти, превратился бы в вечного пешехода без чувств, без мыслей, без целей — просто «идущий». Но до того, как полностью потерять разум, я заметил в стороне свечение, — этот призрачный свет приманил меня и дал новые силы. Уже подходя ближе, когда ко мне стали возвращаться чувства, я осознал, что был ближе к пропасти, чем когда-либо, чем когда боролся со скверной.

Когда я дошел до свечения, то мне стало уже значительно лучше, а потом я заметил, что свечение пропало и я нахожусь в помещении, пришел.

Перед глазами мелькали пятна, которые я принял за временный дефект зрения, и не обратил внимания, трогая холодный камень и радуясь новым-старым ощущениям, смеясь… — Я дошел.

Только немного успокоившись, я обратил внимание на «дефекты зрения». Это были надписи на вестроне. Хотя нет, это не вестрон, но очень похожий язык, это английский, аглицкий, инглиш, — язык джентльменов, Ньютона, Шекспира, а так же Дарвина и Томаса Мора ну и конечно Толкина, и еще огромного количества разных людей, достойных и не очень.

Вы находитесь в частной Вирт локации, вот о чем говорила надпись.

Стоило мне её прочесть, как она начала терять яркость, становясь прозрачной пока совсем не исчезла.

Будучи Александром Никитиным я прочитал целую кучу фантастики, и среди тех книг встречались лит-RPG и разной степени попаданцы-залипанцы в игровые миры, или в миры похожие на игровые, поэтому надпись о многом мне поведала. Она не показалась нелепицей или бредом. Теперь я примерно знал, куда я попал, или вернее знал направление, в котором думать об этом мире.

— Искусственный мир, созданный для развлечения людей с порой условными физическими законами, но в той или иной степени приближенный к реальности.

Попав в это место (сюда, хоть куда), я сначала порадовался, но очень скоро понял, что заперт на маленьком островке псевдо реальности, и не могу выйти. Вернее выход был, я его чувствовал, но не мог пробиться, у меня не было достаточного количества энергии, а мир этот оказался не больно-то щедр на доступную мне энергию. А та сила, что была мне доступна, воспринималась очень непривычно, странно.