Да, вот еще странность… Мое мышление разбилось на два потока, и этот второй поток выдавал мне параллельно картинки-образы по ассоциациям. Правда ассоциации не всегда были понятны (стена, обои, деревянная доска). С чего бы такое расщепление мыслей?
Это место уже не было безвременьем — время тут существовало. Возможно оно было не временем, а каким-то другим пространством, чем-то похожим на время. Какой-то общий знаменатель для протекания процессов, но отличный от того что было в моих мирах, в мире Арды и мире планеты Земля Александра Никитина. Воспринималось оно (время — не время) так же, но всё таки на каком-то другом глубоком уровне ощущений отличалось.
Я шел, механически переставляя ноги, уже не веря, что дойду. Рубеж принятия решения о закукливании снова маячил на горизонте. Мне казалось, что я нахожусь в огромной сфере — беличьем колесе, и сколько бы я не шел, ничего не изменится…
И снова я погрузился в состояние похожее на сон.
Чего только не было в этом сне… Даже моя близкая к идеальной память давала сбой.
Помню, что пришлось командовать армией. Я темный властелин полуэльф веду свою армию через пустыню, пока на моем пути не встает противник, силы бобра. Мои войска лучше мотивированны и тренированы, но врагов больше, в итоге паритет.
Сеча воспринимается вся сразу и поэтому несколько отстраненно. Нет никаких крупных планов с полным фаршем, только злость на злость, воля на волю. Никто не хочет уступать, но через пару часов ситуация меняется. Все почувствовали изменения. Как говорила леди Галадриель: «Я чувствую это, в воде, чувствую это в земле»… Вот так и все почувствовали что-то, и только я знал, что это.
(Сила, уверенность, закон.)
Открылся портал из которого вылетел дракон. Я знал что происходит, потому что я был этим драконом. Драконом и темным властелином полуэльфом одновременно, един, но в двух телах. Странное ощущение, есть я — полуэльф, это первая точка зрения, есть я — дракон, это вторая точка зрения, а есть я — дракон и полуэльф, это третья точка зрения.
Дракон видит искажения в силах добра, что-то, что неправильное, мерзкое. Это мерзкое рождает злость, которую дракона выливает на них в виде огня.
Победа обеспечена.
Далее помню, что я снова дракон, летаю над водной гладью вдоль рек и каналов, наслаждаясь свободой. Иногда спускаюсь к воде низко-низко, чтобы чиркнуть крылом по воде.
Потом я был женщиной, шпионом, убийцей.
Невозмутимая белокурая красотка, идеальное оружие для деликатных операций.
Со стороны всем казалось, что у неё нет страха, нет переживаний, да что там, — стерва без души, — таков её образ. И только я, будучи внутренним созерцателем, чувствуя то же, что и она, могу сказать, как ей хотелось вырваться от людей в белых халатах.
Бедная девочка была экспериментом яйцеголовых извергов, ученых работающих по заказу военных. В голову ей был вживлен чип для контроля поведения, программа лояльности.
Сами ученые считали её биороботом, не способным на настоящие эмоции и переживания.
— Она со 100 % достоверностью имитирует внешние проявления любых эмоций, — как они говорили.
А я видел её сны, где она была маленькой, и рядом был папа. Я видел загородный дом бабушки, забор и калитку полностью увитые каким-то растением цветущим большими белыми цветами. За калиткой песочница, где я-она когда-то играла. Прохожу по узенькой, зажатой между кустов тропинке. Кусты опять увиты тем растением с белыми цветами. Три ступеньки, поднимаюсь на деревянное крыльцо и протягиваю руку к ручке двери…
Она плакала каждый раз, когда видела эти сны. По щекам её текли слезы, а ученые говорили, что это рефлекс на некоторые препараты и введение (втыкание) катетеров.
Так продолжалось до тех пор, пока её серьезно не ранили на одном задании. Объект был ликвидирован, она вышла на точку эвакуации и села в ждущий её автомобиль. Вполне можно было оказать первую помощь, подлатать, но именно в этот момент к ней вернулась часть памяти, тот маленький кусочек, что делал её человеком, и чип дал сбой. Вместо того, чтобы продолжать существовать биороботом, оружием в чужих руках, она решила умереть человеком.
(Белые цветы, белые цветы).
Лёжа на заднем сидении лимузина, истекая кровью, она снова подошла к знакомой калитке с белыми цветами, прошла мимо песочницы, между кустами, поднялась на крыльцо, протянула руку к ручке двери и… наконец открыла эту дверь, чтобы увидеть ночь.
Холодная тьма космоса с пронзительно ярко сияющими звездами, которые завут меня. И я без страха, скорее с облегчением иду к ним…
Читать дальше