Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы

— Он местный чиновник. По крайней мере, мне его так представили. Ганс, или Ханс, или, может быть, даже Жан. Должен признаться, что вчера я несколько запутался в именах и должностях.

— И что?

Никколо ответил ей непонимающим взглядом.

— Что там с этими грабителями?

— Он пообещал мне, что их схватят и проведут судебный процесс. По-видимому, он полагает, что это не здешние бандиты, а иностранцы. Бывшие солдаты.

Хозяйка подошла к их столику и поставила перед Валентиной завтрак. Пища была простой — белый хлеб, много сыра и гигантский омлет, от которого поднимался горячий пар. От этого зрелища у Никколо аппетит мгновенно улетучился, хотя всего секунду назад ему еще очень хотелось есть. Юноша отхлебнул холодной воды.

— Нужно задержаться на несколько дней, — продолжил он, когда хозяйка удалилась. — Потрясение…

— Ни в коем случае, — перебила его Валентина. — Мы уже совсем близко от Коппе. Нужно выехать как можно раньше, оставив это грязное место. Моя семья сердечно примет нас, и мы сможем позабыть об этой чудовищной поездке.

Хотя Никколо и была неприятна мысль о том, что поездка в его сопровождении оказалась для Валентины чудовищной, он склонен был с ней согласиться. Ему не хотелось оставаться в этом городишке только для того, чтобы утолять любопытство местного населения рассказами о себе, хотя эту гостиницу он ни и коем случае не назвал бы грязной. Но сколь бы живописным ни был городок Шамони-Монблан, Никколо хотелось поехать куда-нибудь еще, в большие города и культурные центры, побывать на приемах, где блистают светлейшие умы эпохи, поговорить о том, что важного происходит в жизни людей и в мире.

«Хотя это означает, что мне предстоит разлука с Валентиной». С какой-то даже ностальгией юноша подумал о том, как собирался открыться Валентине в Ареццо. Ему казалось, что это было много месяцев назад.

«Откроюсь ей, когда буду уезжать из Коппе», — решил он.

— Прости, я не хотела называть нашу поездку чудовищной, — виновато произнесла девушка. — Ты вел себя как истинный рыцарь, и я благодарна тебе за то, что ты отвезешь меня домой.

Ее слова стали для него лучиком света в ночной тьме. Юноша смущенно улыбнулся.

— Я тоже рад, — наконец сказал он. — Скажу Карло приготовить все для нашего отъезда.

Никколо был настроен решительно. Он поднялся из-за стола и покосился на чиновника, болтавшего с хозяйкой. Воспользовавшись этой возможностью, молодой человек поспешно покинул зал.

Хотя Никколо был рад посетить Коппе, это несколько волновало его. Вскоре судьба уведет его из этого небольшого городка, ведь впереди ждут великие задачи и настоящие приключения, а Валентина останется в замке своей семьи. В мечтах Никколо представлял себе, как признается ей в любви и увезет ее, заберет с собой. Мысль о скандале, который может вызвать подобный поступок, и пугала, и возбуждала его. «Но это только мечты, — уговаривал он себя. — Кто же на такое отважится?»

И поэтому настроение итальянца ухудшалось по мере приближения к Коппе. А вот Валентина, наоборот, радовалась и едва могла скрыть свой восторг.

— Когда приедем домой, тебе обязательно нужно осмотреть сад моей мамы, — выпалила девушка. — У нее там растения со всего мира!

— Буду очень рад, — уныло ответил он.

— А еще они наверняка устроят для нас прием. Я смогу представить тебя важнейшим людям города и женевской знати.

«А мать, несомненно, познакомит тебя с потенциальными женихами», — мрачно подумал Никколо. Опершись рукой на узкий подлокотник, он опустил подбородок на ладонь. В Коппе нужно будет провести некоторое время, чтобы лучше познакомиться с семьей Валентины, и юноша не знал, проклятье это или благословение.

— А еще напишем Марцелле и твоим родителям, что мы прибыли в Швейцарию целыми и невредимыми, — продолжала болтать Валентина.

Никколо кивнул.

— Они уже давно ждут весточки от нас. По крайней мере, Марцелла, тут уж я точно могу поспорить.

По крыше кареты забарабанил дождь. После отъезда из Шамони-Монблана этот звук сопровождал их постоянно. Погода в этом году была на удивление скверной, и Никколо мог лишь надеяться, что вскоре она переменится. Затяжные дожди у кого угодно могут отбить охоту к перемене мест, даже если путешествовать в карете. Не говоря уже о слугах, сидевших на крыше и спасавшихся от сырости, накрываясь провощенной тканью.

— Все вокруг такое серое, — пробормотал Никколо, выглянув в окно.