Елена Ларичева - Сонная ученица

- Пучок, живя во дворце Анверо, искал хоть какие-то бумаги о своем происхождении. И отыскал. Объясниться с отцом не додумался, счел мясником, готовым ставить опыты на родном сыне, сбежал, начал строить планы мести. Анверо не знал, кем ему приходится беглый ученик. Не знает он и сейчас. Я сам лишь недавно разведал, так что теперь моя задача - помочь им понять друг друга.

- Ой, сомневаюсь я в этом, - покачала я головой.

- Кто знает? - задумчиво отозвался длинноносый, тяжело поднимаясь с кресла. - Это сейчас я понимаю, что все объяснения нужно делать по мере необходимости в них, а не задним числом.

Он покинул каюту, на ходу извлекая из кармана любимую трубочку и кисет с табаком. Элидар недоуменно повернулся ко мне. Я ответила ему таким же вопросительном взглядом.

- Лапуля, - шепотом сообщил Ветер, - не знаю, что ему за резон помогать нам, но я скажу тебе одну вещь - он не человек.

Ха, удивил! Толстяк заявлял это еще в ночь побега из лап Хайто.

- Лапуля, я не верил, что подобное возможно, - продолжал Элидар. - Есть теория, будто призванный в мир демон Запредельного, получивший материальное тело, способен стать непобедимым чародеем. Боюсь, перед нами как раз такой экземпляр. Я, кончено, надеюсь, что мои слова - всего лишь глупое суеверие, но…

Но ты не знаешь моего пра-пра- и еще безумно много "пра-" дедушку Маниоля. Так длинноносый, оказывается, почти мой родственник? То-то мне так легко с ним общаться! И его невидимость в Сновидениях, и его нелюбовь к носителям ведьмовского дара, и его сила, превосходящая Людоедову, и фразы про долгую жизнь - все они находят теперь объяснение!

- Почему ты улыбаешься? - обиделся Элидар. - Я с тобой крамольной научно гипотезой поделился, а ты…

- Прости, Академий не заканчивала, - пожала я плечами и вышла в коридор.

Толстяк курил у лестницы, пуская синеватые колечки дыма.

- С женихом не сидится? - раздраженно поинтересовался он, жалея о нарушенном уединении. - Напрасно что ли его спасал?

- Вот и вышла, чтобы спасение напрасным не показалось, - пробормотала я.

Он усмехнулся и вдруг спросил. Нет не так, вдруг произнес утвердительно:

- Но любишь его, раз не гонишь.

- Скорее бессовестно пользуюсь помощью, пока решаю свои вопросы.

- Пока мстишь? - подкорректировал он мой ответ.

- Да, пока не отомщу.

- И Пучку? - прищурился провокатор.

- Да. Даже если мне придется пойти против тебя и Анверо. Что, убьешь меня, защищая эльфенка? Хотя ты и так убил бы меня, ведь я ехала сюда за головой твоего обожаемого Арфиста. Хладнокровно пристрелишь, да? - огрызнулась я, готовая уйти назад в каюту.

Он укоризненно покачал головой, поймал за руку и произнес:

- Ни тебя, ни мальчишек твоих обожаемых не трону, - он щелчком пальцев погасил трубку, убрал пепел, шумно выдохнул дым и вразвалочку заспешил к каюте.

А я целых полчаса просидела на перилах без единой мысли в голове. Там, как и в сердце, было пусто и холодно. Оказывается, я слишком сильно привязалась к растреклятому эльфу. А теперь меня снова макнули в собственное одиночество, точно нашкодившего котенка.

Человек приходит в мир одиноким, проживает жизнь, путаясь в иллюзиях привязанности и любви, но в последний миг, когда очертания материальных предметов расплываются и тают перед угасающим взглядом, одиночество шепчет:

- А я никуда не уходило. Ты всю жизнь прожил не с друзьями и любимыми, а со мной. Я самый верный твой друг, самый искренний и страстный любовник. Я твой дар и проклятье. И избавиться от меня тебе не дано.

И сейчас мое одиночество успокаивающе обняло меня за плечи и, словно баюкая, принялось раскачивать в такт желфуру. Что же, я принимаю тебя. Тем более, ничего иного мне не остается. Такой я родилась, такой и уйду за пределы материального мира, может, в Запредельное, может, еще дальше. Как повезет. Главное, что у меня есть Я, способное справиться со всеми поставленными труд… задачами. Я смогу.

День тянулся долго, мучительно угасая за лишенными окон стенками желфура и полупрозрачной преградой Трубы. Я проспала почти все путешествие, но так и не сумела пробиться в сознание кого-нибудь из преследователей, поэтому возвратилась в явь злой и весьма голодной. Возвратилась, чтобы наткнуться на колючий сосредоточенный взгляд толстяка, явно измученного нытьем Элидара.

- … Я их три года собирал! - вздыхал Ветер об оставленном в гостинице-гнезде мешке с артефактами. - Как теперь помогу Лапуле победить?

- Ты сам захотел от них избавиться, только не знал, как. Они тяготили тебя, вот и покинули при первой представившейся возможности, - успокаивал его длинноносый, потихоньку зверея. - Воспринимай любую потерю, как взнос в небесную канцелярию в залог будущего счастья, тогда так оно и будет.