Тамара Воронина - Странница

Он сам ее нашел.

Разлюбила ты меня, что ли?

Тебя невозможно разлюбить, ар-Мур.

эта крылатая ящерица говорит о любви?

Из ужей произвели в ящерицы? Это прогресс. Марш из нашего разговора, остроухий, а то… по ушам надаю — скруглятся.

страшно-то как. надавай. хоть полукровкой обзывать перестанут.

Брысь, кому я сказал! Голова болеть будет. Хуже, чем с похмелья.

хуже? ушел.

Почему не звала меня? Не получалось?

Не пробовала.

Ясно. Опять душевные метания и терзания. Делать тебе нехрен… то есть нефиг. Ну, что там у нас мечется и терзается? Ага. Тебе хоть кто-нибудь говорил, что ты дура?

Регулярно. Один из моих эльфов.

Умный у тебя один эльф. Чего маешься-то? Сходи да проверь, что там твой Спартак натворил.

Ты откуда про… А, тоже из моей памяти, да?

От верблюда. По-моему, ты сделала то, что хотела. Не надо мне про ад и благие намерения! Следовать этой поговорочке идиотской — вовсе никаких намерений не иметь. Как твои сестрицы во странствиях. Если и ошиблась, то что? Поймали бы там твоего Пугачева, запытали бы публично, создали из него мученика, а на его место пришел бы другой, покруче, пожестче, и весь мир запылал бы…

Он и так запылал.

Только неизвестно, чем это пылание кончится. Может, всеобщим примирением. Может, просто победой эльфов… а потом они опять сядут в своих краях и забудут об этом братстве. Мнится мне, Дарт не захочет заливать мир кровью.

Не захочет, он… он другой. Он жалеет и людей, и эльфов.

Один такой попался, и ты уже жалеешь, что его не повесили.

Мур!

Чего? Ага, щас, отгородилась ты от меня. Фигушки, дамочка. Говорил — тренируйся, а ты ленилась. А, вон даже как… Расскажи, что чувствовала, когда попала в чужое сознание.

Я была ими.

Круто. И опасно. Старайся оставаться собой. Хотя… если это то, что я думаю, у тебя не получится. Ну так хоть старайся не задерживаться. Нет, навеки не останешься, это страшилки для впечатлительных. А вот… в общем, ни люди, ни эльфы не любят, когда о них знают то, чего они о себе сами не знают. А ты скрыть не сумеешь, если узнаешь ненароком. Ты б хоть врать научилась, что ли.

Мур, ты все знаешь…

Не льсти мне, женщина… хотя приятно.

Странниц убивали когда-нибудь?

А откуда же пошла уверенность, что этого лучше не делать? Бывало. Убивали. И иногда мир даже выживал, чтобы укрепить уверенность в вашей неприкосновенности. Ты ж сама предполагала: высвобождается страшная сила. Это я, ар-дракон, тебе говорю: страшная.

А кровь Странницы…

Кровь. вообще говоря, ни при чем. Это так, субстанция. Важно, что ты при этом чувствуешь.

Боль.

Тогда еще ничего. Хорошего немного, потому что и боль высвобождает часть твоей энергии. Должен сказать, чаще всего в адрес того, кто эту кровь пролил. А это мало кто может пережить.

Ой…

Тьфу, дура! Убийцу пожалела!

Не ори!

Не командуй! Хочу — и ору! Дракон я или нет? Заодно, может, поймешь, что я чувствовал, когда ты у меня в голове заверещала.

Прости.

Ладно. Прощу. Чтобы избавиться от сомнений, пойди себе навстречу: раз-два — и на свидание с Дартом. Сбегала же ты к Владыке, чтоб… а недурная была идейка. Остроумная. Кстати, там все и правда нормально, я был с визитом.

В Сайбе???

Спасибо, идею подала… Да ладно, не визжи. не в Сайбе, в Тауларме. Пообщался там с Владыкой. А он, собака эльфийская, мне не сказал, что ты забегала. За это я ему уши подпалю. Ладно. Ты устаешь быстро. Тренируйся, идиотка, а то влипнешь когда-нибудь. Или когда позарез понадобится, не сможешь меня позвать. Амулет-то не потеряла?

Ты говорил, что сразу это поймешь.

Пойму. Лучше не давай его никому в руки… надолго. А то опять переживать будешь, стоя над чьим-то жареным телом. Все. Я ушел. Пока.

— Ты где была? — испуганно спросил Маркус. Шут хихикнул:

— Да с дружком одним общалась. Крылатым таким.

— У тебя получается? — тут же заинтересовался Гарвин.

— У него получается, — проворчала Лена. — Не хочу об этом.

— Не хочешь, не надо, — согласился шут, а для убедительности взял Милита за руку, сложил пальцы в кулак и продемонстрировал. Гарвин расхохотался. В последнее время он вообще довольно часто смеялся, но не по сравнению с остальными, а по сравнению с прежним Гарвином.

Они шли, шли и шли. За уходящим летом, но никак не могли его догнать, к тому же менять миры каждую неделю было как-то несерьезно, хотя они и правда большей частью были если не одинаковыми, то очень похожими. Лето убегало, тускнела зелень, вяли цветы, а Лене как на грех хотелось цветов, поэтому она вытащила из маленькой шкатулочки цветок Лиасса и приколола его к платью брошью шута. Смекнув, в чем тут дело, мужчины начали выискивать везде любые цветы, и ведь находили, а Гарвин умел сохранять цветы несколько дней даже без воды.