Яна Алексеева - Охотящаяся-в-Ночи

Не хочу!!!

Как холодно…

Звезды погасли, а луна налилась темно-багровым сиянием. Небо заволакивало полупрозрачной, мерцающей дымкой, медленно образующей гигантскую воронку. Нож, прекрасный в своем совершенстве, плавно взмыл вверх, блеснул отточенной алой кромкой, и начал опускаться…

Медленно, очень медленно.

Время замерло… но очнулась волчица, вздрогнула, рванувшись вперед и пытаясь освободить руки. Не ощутив сопротивления оков разума, взвыла и напряглась, подчиняя себе тело, изменяя его неимоверным напряжением сил… не успела.

Нож вошел в солнечное сплетение мягко, почти нежно…

Темнота.

Вот он, единственно подходящий момент. Изгой резко выдернул нож из приманки и раскинул руки, готовясь к завершающей стадии. Багровая воронка на месте луны вращается по часовой стрелке, выбрасывая вниз голодные щупальца.

Выскользнув из укрывавшей его до поры тени, Охотник сразу же понял, что изгой невероятно силен, но уязвим… как и всякий младенец. Накинув щиты, Павел активировал Молнию и рванулся вперед, входя в клинч.

Удар, еще удар, это чистая сырая сила, которой наполнен изгой, продавливает защиту, но не важно. Потому что в ход пошло грубое физическое воздействие. Вывернуть руку противника, медленно, но неуклонно приближать острие ножа к телу, не давая шевельнуться…

Мир сузился до маленького пятачка земли, до глаз, пылающих яростью и отраженным безумием. Бушующий в оковах водоворот начал раскручиваться в другую сторону. Под ударами чужого разума сознание поплыло, но… это не важно. Ведомый инстинктами, он делал то, что необходимо, не обращая внимания на…

Держать щиты!

Рывок! Нож по рукоять вошел в живот своего хозяина. Огни, нетерпеливо танцующие на теле волчицы на миг ослепительно вспыхнули и погасли.

В небе грозно громыхнуло. Поднялся ветер…

Охотник выпустил изгоя и торопливо отскочил подальше от пентаграммы. Из горла нарушителя вырвался хриплый отчаянный крик, переходящий в утробный вой. Раскинув руки и задрав голову к воронке, он еще пытался что-то сделать, но безжалостные щупальца стремительно рванулись ему навстречу, обвили нарушившего их покой и безжалостно выпили все соки… взимая зловещую дань за неудачную попытку изменения мира.

Тело его превратилось в обтянутую пергаментной кожей мумию, затем и она стремительно осыпалась тысячелетним прахом. С довольным чавканьем щупальца Тьмы втянулись в сворачивающуюся воронку. Последнее мимоходом задело распятую в пентаграмме фигуру. Она выгнулась и захрипела, а огоньки, метающиеся над нею, позеленели и быстро впитались обратно.

Что бы это значило?

Тишина.

Рассвет нового дня был прекрасен. Мир устоял, и город, полный надежды, вздохнул облегченно и радостно. Тучи разошлись, открывая бесконечное лазурное пространство, подсвеченное лучами восходящего солнца…

Дом был хорош. Двухэтажное строение с верандой из светло-желтого с прозеленью кирпича удивительно ловко пряталось среди старых деревьев осеннего сада. Сливающиеся с листвой стены дышали свежестью и ароматом созревших яблок.

Узкая тропинка затейливо петляла между пышных кустов и толстых шершавых стволов, выводя к застекленной играющими яркими красками стеклами веранде, наполненной гулкой звонкой пустотой. Прямо от дверей начинался мягкий ковер, серый с экзотическим ало-пурпурным узором. Две темных дубовых створки вели в большую залу с белыми стенами и чугунной винтовой лестницей, поднимающейся до самого чердака.

Эта комната модной планировки делилась на зоны по часовой стрелке, от двери начиналась желто-белая кухня, затем гостиная из белой кожи, библиотека, заставленная вдоль стен высокими, до потолка, дубовыми стеллажами, полными царственно выглядящих книг. Три окна занавешены плотными темно-серыми шторами того же рисунка, что и ковер.

Лестница спиралью вьется на второй этаж, где четыре двери ведут в запретные для меня помещения. Кабинет, особую библиотеку и две запертые гостиные. А еще выше, на чердаке под высокой покатой крышей располагалась большая комната, где я и живу теперь. Здесь можно было пройтись колесом, да еще оставалось место для большой мягкой кровати и простого трехстворчатого шкафа.

Первый и второй этажи носят ненавязчивый отпечаток руки мастера изысканного дизайна. Дверные ручки на угловых дверях, сделанные в форме когтистых львиных лап, отполированные мраморные плитки пола в кухонной зоне с вырезанными на каждой из них знаками зодиаков, элегантный в своей простоте подлинник древнего японского пейзажа… А мансарда, несмотря на продуманное удобство, была просто безлика, но я не жалуюсь. В конце концов, после однокомнатной хрущобы это несказанная роскошь! Даже не сравнить!