Русалочий омут

— Странник может быть очень опасен, а может пожертвовать собой, спасая других. Беда в том, что не всегда знаешь, кто в данный момент стоит перед тобой. Думаю, не стоит искать с ним встречи.

Катька ушла. Брат и сестра долго стояли на берегу озера, не в силах противостоять тяжести воспоминаний. Черный дым отчаянья потихоньку обволакивал их души, и они все отчетливей сознавали, что Лора не могла уцелеть, попав в этот омут страха и зла.

Глава пятая. Дом заблудших душ

Шероховатая поверхность дерева под пальцами, холод, запах сырости… Потом вернулись боль и память. Странник вспомнил безмятежное жаркое утро, солнечные блики на воде, равнодушные мутные глаза мертвецов, увесистые дубины в посиневших руках…. Встревоженный, он попытался встать и застонал от боли – похоже, ему здорово досталось в той неравной схватке. Странника окружал непроглядный мрак и ни один лучик света не мог проникнуть в его темницу. Медленно, стараясь не делать резких движений. Он поднялся, сел облокотившись на стену. Сознание меркло, перед глазами мелькали огненные искры.

— Незабудку голубую ангел с неба уронил, для того, чтоб дорогую я всем сердцем полюбил, — пропели вдалеке.

— Надо выбираться отсюда, надо…

Детский голосок напевал старинную песенку, яркие образы мелькали перед глазами, как огненная карусель, кружение становилось все быстрее и быстрее, а потом все исчезло…

Когда Странник очнулся вновь, то почувствовал себя гораздо лучше и даже смог обследовать свою темницу. Он поднялся на ноги, побрел в кромешной тьме вдоль стены, и вскоре его рука нащупала дверной косяк. К удивлению Странника дверь была не заперта, и он вышел из комнаты. Судя по всему, пленник оказался в узком коридоре с кирпичными, влажными на ощупь стенами. Возможно, это было подземелье, огромный склеп, в который никогда не заглядывало солнце. Холодный спертый воздух, ватная, непроницаемая тишина, страшные тайны, скрытые за многочисленными дверями… Странник шел, опираясь рукой на стену этого бесконечного коридора, и с каждым шагом отчаянье все сильнее наполняло его душу. Страх оказался сильнее воли, паника могла захватить его в любую секунду, лишить разума, сделать своим беспомощным рабом.

— Спокойно. В этой жизни меняется все, и на смену отчаянью всегда приходит надежда.

Странник попытался глубоко вздохнуть, но резкая боль в ребрах помешала настроиться на спокойный лад. Оставаться на месте не имело смысла, и он, прихрамывая, побрел по черному коридору. Постепенно Странник начал различать контуры предметов — в подземелье стало намного светлее, но где находился источник света, он так и не понял.

— Я всем сердцем полюбил, по–лю–бил… — доносилось издалека.

Теперь, окончательно придя в себя, Странник не сомневался, куда именно занесла его злосчастная судьба. Он бывал здесь и раньше и отлично знал, какие чудовищные сюрпризы ожидали его впереди. Но изменить что–либо было выше его сил, поэтому Странник продолжал идти вперед, готовый принять любой выпавший ему жребий. За поворотом коридора забрезжил золотистый свет – из–под большой двустворчатой двери выбивались веселые, полные жизни лучики солнца. Странник дотронулся до узорчатой бронзовой ручки и решительно распахнул дверь.

— Здравствуй, — проговорил он, щурясь от яркого света. – Я знал, что увижу тебя здесь.

************************

Тишина музейных залов навевала сон. Пройдя мимо дремавшей на стуле смотрительницы, Николай вошел в следующий зал. Усадьба графов Вольских разочаровала писателя. Он надеялся обнаружить здесь что–то связанное с магией и колдовством, но экспозиция была скучна и банальна. Возможно, интересовавшие его экспонаты находились в «средневековом замке» — флигеле, некогда построенном для Софии Вольской, но замок уже несколько лет был закрыт на реставрацию.

Николай был первым и пока единственным посетителем музея. Он быстро шел по зеркальному полу, бегло осматривая висевшие по стенам картины. Неожиданно мужчина замедлил шаг – зал, в котором он находился, ничем не отличался от соседних, но почему–то именно в нем Николая охватило странное, необъяснимое чувство. Это был и страх, и ожидание чуда, и предчувствие беды, и радостное возбуждение… Несмотря на тридцатиградусную жару за окнами зал пронизывал холод, будто в нем работал неправильно отрегулированный кондиционер. Николай начал озираться по сторонам и вдруг замер, встретившись с внимательным взглядом синих глаз. Лишь через несколько мгновений, он понял, что видит перед собой портрет.