Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все

Обычные люди, насколько я знала, дружили потому, что много и часто разговаривали друг с другом, а разговаривали потому, что деваться было некуда по причине близкого соседства, общей работы или же иного неблагоприятного стечения обстоятельств.

Итак, по всему выходило, что надо было завести беседу с паршивым нелюдем. На Констана надежды не было – он разглядывал то дорогу, то небо с таким интересом, словно там таились ответы на все философские вопросы скопом.

«Спросить, как зовут коня? – тоскливо размышляла я. – Сделать комплимент мастерству наездника? Или, скорее, его аппетиту? Дьявольщина, где же все жрухи и упыри, когда они так нужны?..»

Молчание становилось все более тягостным, и я поняла, что если сейчас я не заговорю о погоде, то это сделает лошадь, не выдержав этой смертной тоски.

-Прекрасная погода для прогулки, не так ли? – брякнула я.

Констан споткнулся и отвлекся от созерцания плывущих по небу облаков, а Виро демонстративно утер лоб кружевным платком и проронил, искоса глядя на меня сверху вниз:

-Отвратительная. Просто отвратительная.

-Для сенокоса весьма благоприятно. За один день сено высохнет, если с умом выкосить да пару раз подвернуть, – высказался Констан, на что Виро не ответил ничего, но скроил крайне презрительную физиономию, позволяющую понять, что он считает сенокосы крайне недостойным для порядочного человека времяпрепровождением, сродни мародерству или ростовщичеству, и говорить об этом не намерен.

«Черт, да как эти путешественники из книжек не убивали друг друга к вечеру первого дня?» – озадачилась я.

Еще некоторое время мы брели молча. Затем Констан сделал попытку затянуть песню, из тех, которые, по мнению писателей, должны помогать коротать путь и способствовать возникновению ощущению единства у поющих ее хором путников.

-Далеко ли еще до этих ваших Воротищ? – торопливо и с явными паническими интонациями в голосе спросил Виро, когда Констан набирал в грудь воздуха, чтоб начать шестой куплет.

-Думаю, мы успеем дослушать, чем закончилось дело, – хмыкнула я с некоторым злорадством, хотя от заунывных причитаний Констана и у меня мурашки по спине бегали, несмотря на солнечную погоду. Краем уха я уловила несколько словосочетаний вроде «смерть героя», «оплакали жена и матушка», «глодали белое тело» и решила, что не хочу знать о подробностях этой истории. Этому способствовало то, что как и в большинстве народных песен, каждые две строчки повторялись как минимум четыре раза, понять из которых можно было только от силы пару слов – и то, если мотив был не очень завывающий.

-Что?!! – подпрыгнул в седле Виро, явно неприятно удивленный. – Да так мы ведь дотемна не успеем вернуться!!! Я-то думал, это за первым же поворотом! Что ж это получается?!..

Я промолчала, так как изначально предполагала вовсе не возвращаться и не продумывала этот аспект. Констан, видимо принявший близко к сердцу волнение спутника, успокаивающим тоном произнес:

-Да ничего ить не случится. Господин Теннонт остался на хозяйстве. Я ему все объяснил, перед тем, как уходить. Да и что там за заботы? Еды наварено, все прибрано… Почитай, только кур в курятник загнать по вечеру, да пшена им насыпать. Но он вроде как все понял из моих объяснений – справный господин такой…

Я справилась с отвисшей челюстью и уточнила:

-Ты сказал господину Теннонту, чтоб тот покормил кур и закрыл их в курятнике?

-Ну да, – согласился Констан с невозмутимым видом человека, воспринимающего жизнь безо всяких ненужных условностей. – А что, еще что-то надо было сделать?

«Злонамеренный и могущественный маг, вынашивающий какой-то коварный план, вполне возможно, имеющий своей целью порабощение мира, сейчас бродит вокруг курятника с горшком пшена и орет «цып-цып-цып!» – мысленно подытожила я наш диалог, и покачала головой, не находя слов для продолжения беседы. Виро тоже как-то напряженно молчал, явно представляя ту же картину, что и я.

Констан, поняв, что у него появилась возможность продолжить, снова монотонно загудел, временами пугая меня неожиданными и визгливыми восклицаниями: «Ой!» и «Ай!», которыми начинались некоторые, особо трагические, куплеты. Так прошло еще минут двадцать.

-Черт с вами, давайте разговаривать! – почти выкрикнул Виро, снова мастерски улучив момент, когда певец переводил дух.

«Ага, так вот в чем полезность дорожных песен!» – сообразила я. Как же я сразу не догадалась, что они рано или поздно заставят разговориться даже самого угрюмого молчуна, если тот, конечно не глух как пень?