Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все

-Ой, ну что вы тетенька, – заныл малолетний паразит. – Я ж не за деньгу… по доброте душевной единственно… Но ведро на хозяйстве одно и мамка прибьет, ежели не верну…Знаете что? Дайте мне что-нибудь ваше, чтоб потом назад поменяться, а? Ну вот недоверчивый я такой, от природы…

-Да дайте ему лопату! – влез Констан. – Нам, парень, эта лопата шибко нужна, поэтому мы по любому отдадим за нее твою бадейку.

Не знаю, чем я думала, но протянула выродку лопату, и в следующие несколько мгновений пустынная околица огласилась воплями и проклятиями. Малолетний мерзавец улепетывал со всех ног с нашей лопатой по пустырю, Констан мчался за ним прыжками, что твой камелеопард, а я прыгала в дорожной пыли и завывала от боли, ведь увесистое дубовое днище бадейки вывалилось аккурат мне на пальцы босых ног. Виро, бесстрастно наблюдавший за происходящим, провел взглядом скрывшегося в лопухах Констана, и задумчиво произнес:

-Я все же еще раз уточню: вы абсолютно уверены, что местных жителей нужно от чего-либо спасать?

-Непременно, – отозвалась я, придав лицу выражение жертвенности, как я его себе представляла, про себя размышляя, как здорово бы было, если б для поимки волкодлака нам бы требовалась приманка в виде какого-нибудь шустрого мальчонки.

Понурый и запыхавшийся Констан, облепленный репьями от пяток до макушки, вскоре вернулся. В руках он держал нечто, имеющее право условно именоваться лопатой и при некотором избытке сноровки и фантазии способное применяться при копании.

-Резвый, стервец, что мышь амбарная, – извиняющимся тоном сказал он. – Не догнал я его… А это вот во дворе каком-то у забора стояло. Все ж не руками рыть…

Виро все так же многозначительно молчал, но даже если бы в руках он держал табличку с надписью: «Более жалкого зрелища я отродясь не видал» со стрелочкой, указывающей в нашу с Констаном сторону, то раздражал бы не намного сильнее.

Я впихнула грязные ноги в башмаки, борясь с сильнейшим желанием плюнуть в колодец, и сказала:

-Ну, раз у нас все в полном порядке с экипировкой, то осталось только разузнать у местного населения, где здесь людское кладбище. Я-то была только на эльфийском… Так что, Констан, милейший, спрячь ты это чудесное копательное приспособление, ибо хозяин должен узнать его из тысячи, насколько я могу судить по его своеобразному внешнему виду, и мы двинемся дальше.

-Так я знаю, где у них кладбище, – со свойственной ему беспричинной радостью заявил мой ученик. – Я, когда вас, госпожа Каррен, искал в тот раз, то выспросил все подробно, так что не надобно ни у кого ничего более узнавать. Сейчас я вас проведу точнехонько к кладбищу.

И мы легкомысленно последовали за Констаном вдоль заброшенных огородов, хотя я-то могла и сообразить, что любое его предложение следовало отклонять сразу же и категорически.

…Кладбище располагалось на западной окраине Воротищ, отделенное от крайних изб полоской изрытого дикими свиньями поля и ветхой деревянной оградкой, за которой пышно произрастали старые, искривленные деревья. Оно было еще более заросшим, чем эльфийское, а покосившиеся надгробия навевали размышления о мимолетности бытия и плохой памяти потомков. Приглядевшись и поразмышляв, можно было понять, что воротищенцы попросту хоронили своих покойников на опушке леса, явно считая, что ограничивать площадь кладбища оградой со всех сторон не стоит, так как люди умирали, умирают и будут умирать во все времен, а, следовательно, территорией для их упокоения следует запастись впрок. Вдали, между деревьями виднелся просвет – наверняка, там было еще одно заброшенное поле, а может и озерцо.

Тропинка вилась меж холмиков, поросших травой и кустами. Было тихо, только со стороны деревни слышался ленивый лай собак и кудахтанье кур. Щебетали лесные птицы, перепархивая с ветки на ветку над нашими головами, мирно гудели пчелы и оводы.

-Что ж, я, пожалуй, подожду вас здесь, – небрежно сказал Виро, и спешился у старой яблони-кислицы, явно оценив тенистость ее кроны и приятную мягкость травы подле ее ствола, которая так и манила уставшего путника лечь и проспать на ней до вечера, пока два остолопа будут в поте лица своего разрывать могилы.

Я, в который раз осознав, что мне все-таки придется воплощать в жизнь свой план, не нашлась, что сказать, кроме как жалко пискнуть:

-А кто же будет водить коня от могилки к могилке?

-Вы же собирались просить какую-нибудь клячу у местных крестьян для этой цели, – Виро встревожено попытался загородить скакуна от нас своим упитанным телом. Лошадь в свою очередь нервно всхрапнула и резко попятилась, упершись тыльной частью в яблоню. От толчка сверху градом посыпались зеленые мелкие яблони, одно из которых звонко угодило аккурат в макушку секретаря.