Александр Тюрин - Проблема №1, или Тринадцать уколов

— Писающие на забор — это что, пощечина буржуазным вкусам? — поинтересовался Уотсон, но Холмс был сосредоточен на другом.

— Мне кажется, кто-то пялится на горлопана из-за кулис. Но пройти туда через сцену нам не придется. На пути еще более крепкие ребята, чем у дверей. Мы сейчас выйдем на воздух и попадем в «Лучший мир» со служебного входа.

Однако тыл барака прикрывало двое бдительных часовых. Вдоль наружной стены поднималась лесенка к двери в аппаратную, около которой переминался первый охранник. Второй топал туда-сюда у первой ступеньки. Уотсон, нырнув под лестницу, вынырнул оттуда, чтобы наложить компресс с хлороформом на внимательное лицо часового. Верхнего же охранника ссадил вниз Холмс, использовав малайское духовое ружье и стрелку, смазанную усыпительным средством.

Товарища Протея нашли за кулисами в руководящей позе. Хорошо смазанные сапоги выдавали его и на этот раз.

— Откуда, товарищи? — спросил он на английском, но с сильным акцентом восточноевропейских местечек, как догадался Холмс.

— Мы революционные мусорщики из Уайтчэпела.

— Разве к вам не приезжал уполномоченный? Разве вы забыли, что первый признак революции — это дисциплина передового пролетарского отряда?

— Уполномоченный не приезжал. А мусора у нас выше головы. Мы его даже подвозили со свалки для укрепления наших позиций. Только что нам теперь с получившейся вонью делать?

— Эта вонь деморализует эксплуататоров, — уверенно сказал товарищ Протей.

— А нас?

— А нас нет. Не может быть у нас такого ханжеского чистоплюйства, как у имущего класса.

— Убедительно звучит, — Холмс снял носок, также входивший в комплект новой одежды, и поднес к носу товарища Протея. Тот отшатнулся, чтобы побороть запах, а сынок великого сыщика заговорщицким тоном произнес. — Вы, случаем, не продаете складную баррикаду?

— Ваши документы, — всполошился товарищ Протей, почуяв неладное.

Не получив ответа на свое требование, закулисный деятель позвал подручных, однако никто не явился на зов.

— Товарищ Протей, ждем показаний о том, кто и где вводит психотропные химикаты в лондонский водопровод.

Собеседника из Протея не получилось. Он рванулся в сторону сцены, но предусмотрительный Уотсон сделал ему подножку. Товарищ Протей заорал, но бурные аплодисменты в зале разметали пронзительные звуки его голоса. Возбудитель Ривс на сцене как раз сказал про справедливый рабочий кулак, обрушивающийся на жирный буржуазный загривок.

Наконец агент унялся и заявил вполне спокойно.

— Наклонитесь, я все скажу.

— Очень интересно послушать, — но когда Холмс склонил голову, товарищ Протей ткнул чем-то блестящим в беззащитный живот джентльмена. Уотсон успел использовать зулусский ассегай для нейтрализации агента. Тот дернулся и затих…

Однако в руке у товарища Протея была всего-лишь ложка.

— Настала очередь спросить: что вы наделали, Уотсон? — возмутился Холмс. — Если он сейчас уйдет в мир иной — я представляю, какой металлургический рай у представителей Коминтерна, — нам вовек не найти концов этого преступления.

— Нам, Холмс, лучше поскорее осмотреть этого парня и расстаться с местом происшествия.

— Не могу с вами не согласиться.

Джентльмены срочно вывернули карманы и пазухи одежды у лежачего деятеля международного рабочего движения.

— Тут какие-то ампулы, Холмс.

— Дайте-ка сюда. Анализ, увы, провести мы не сможем. А вот вколоть больному одну из них мы вполне в состоянии. Шприц у меня всегда с собой, так же как и запасные трусы. — Холмс поспешил с инъекцией.

Вначале ничего существенного не произошло. Затем тоже, за исключением того, что…

— Вы видите, Холмс, какой-то свет над его головой. Не нимб. Там словно открылся люк и появилась смутная фигура, до пояса, с кучерявой головой и в очках.

— Полагаю, что вы дорисовываете своим воображением. Кстати, Уотсон, вы верите в разную чертовщину?

— Я приверженец англиканской церкви. Там всё сухо, скучно и бог любит больше того, у кого больше денег. Но посмотрите, какая-то тень будто втекает в тело агента.

— Я ничего не вижу, ну, может быть, кроме легкой фосфоресценции. Уотсон, все-таки поглядывайте иногда на черный ход.

Однако ни с того ни с сего смертельно раненный стал беззвучно подниматься и вскоре уже, лишь слегка покачиваясь, стоял на ногах.