Нэнси Холдер - Воскрешение

Пальцы коснулись мягкой, гладкой кожи, нащупали знакомый рельеф лица — шрамы зажили, растворились, исчезли.

«Ах, Жеро, я люблю тебя, люблю, люблю! Никогда бы я тебя не убила!» — мысленно повторяла она снова и снова.

И все-таки — убила. Он оставался бездыханен, недвижим.

«Я отказываюсь от своих слов! Поверни время вспять, возьми мою душу! Возьми что хочешь, только спаси его!»

Перед ней возникла Катрина, мать Изабо, стоящая в темнице с кинжалом в руках в черно-серебряном одеянии, под темной густой вуалью. Девушка мысленно протянула руку, и Катрина разрезала ей ладонь.

«Я приду и назову цену. А ты заплатишь».

Рана на ладони наливалась кровью.

«Да, да, обязательно! — поклялась Холли, — Только спаси...»

Кровь вспыхнула ярким огнем, побежала по руке горячей струей, точно воспламенившийся порох. Тело пронзила острая боль; запахло горелой плотью. Горели волосы. Зубы. Кости.

Холли корчилась от невыносимых страданий.

То же самое когда-то испытал и он. Жан. Жеро.

«Можно прекратить пытку, — предложила Катрина. — Скажи лишь слово. Тогда он умрет, а твои мучения закончатся».

— Нет! — прокричала она. — Жеро!

Боль нарастала. Горел воздух, каждая частица пространства, с которой Холли соприкасалась. Горело время.

Девушка заходилась от крика.

Жеро очнулся.

«Холли пыталась меня утопить...»

И тут колдун увидел, что ведьма объята пламенем, а их атакуют все демоны преисподней. Он быстро взвалил Холли себе на спину. Арман, Пабло и Ева метали огненные шары в напиравшую армию чешуйчатых тварей, когтистых чудовищ, неуклюжих великанов, крылатых призраков... Оглушительно лаяли, клацая зубами, адские гончие. А впереди, на скелете боевого коня, изрыгающего пламя, скакал прародитель Жеро, ужасный герцог Лоран, и камни крошились под копытами кошмарного зверя.

— Скорее! — крикнул Жеро остальным.

Горящее тело Холли словно прикипело к изувеченной, страдающей плоти колдуна.

— Берегись! — воскликнула Ева.

Жеро резко обернулся — и вовремя: грянул взрыв, брызнули камни, обломки, мусор... Пригнув голову, колдун продолжал бежать.

— Холли, помогай! — попросил он.

Девушка ответила мучительным стоном. Сердце Жеро разрывалось от жалости к любимой. В отдалении неожиданно показались силуэты: навстречу бежали два незнакомца.

Новые приспешники герцога Лорана?

Где-то умирали люди.

Спустя миг колдун догадался — это герцог расправляется со своим ковеном. Вот и конец храму Воздуха. Кажется, пара ведьмаков пыталась сопротивляться... Жеро молился, чтобы этой отсрочки хватило.

Его догнала Ева.

— Жеро, я кое-что не успела рассказать... — Тяжело дыша, она бежала рядом.

— О чем? О тайном способе остановить этого негодяя?

Колдунья жадно глотнула воздуха.

— Могу и об этом.

Не сбавляя скорости, он метнул взгляд в ее сторону.

— Как?

— Мы можем вызвать Черный огонь.

Жеро чуть не упал.

— Но это же невозможно! Вызывать Черный огонь умеют только Деверо. Даже если бы мы нашли Илая, все равно понадобился бы третий...

— Нас будет трое.

— И кто же третий?

Над ухом просвистел огненный шар.

Колдунья взглянула на него и, помолчав, сказала:

— Видишь ли, я тоже Деверо.

НИКОЛЬ, АМАНДА, ТОММИ, РИЧАРД, ОУЭН, КАРИ, АННА ЛУИЗА И КОШКИ

Скарборо

На кухне дома Муров Кари наблюдала за расхаживающей туда-сюда Николь. Прижимая к груди ребенка, закутанного в серебристую шаль с амулетами и саше — подарки Анны Луизы, — ведьма взволнованно схватила мобильник, чтобы проверить сообщения.

Кухня благоухала корицей и гвоздикой; память Кари давно обратилась в прах, но в потаенном закутке сознания вдруг мелькнула крохотная искра — подобие тоски по рождественским праздникам, которые уже никогда не доведется отметить.

Николь ходила из угла в угол, покусывая нижнюю губу, на виске пульсировала жилка. Судя по бьющей ключом нервной энергии, ведьма умерла — душой.

Кари понимала, что ей следовало бы огорчиться, испугаться, но никаких эмоций не испытывала. Сплошная апатия. Пустота.

Анна Луиза, в серебристо-белом наряде, застыла над барной стойкой, пристально всматриваясь в один из тринадцати магических кристаллов, которые она кругом разложила по гранитной столешнице, посыпанной солью и толчеными лесными орехами. По четырем углам стойки горели белые свечи, а посередине возвышалась статуэтка Богини в воплощении Девы Марии. В арочной нише у холодильника плясали низкие языки пламени — в этом огне, посвященном Гестии, греческой богини домашнего очага, Анна Луиза сожгла прядь волос Холли.