Олег Авраменко - Воины преисподней

– Будем начинать, мессер Андреаш? – услышал Читрадрива голос за спиной и быстро обернулся.

Изящно облокотившись на фальшборт, дон Жайме ду Ковильян, придворный графа Португальского, подкручивал чёрный с проседью ус. На корме собрались и другие вельможи, сопровождавшие эту весьма необычную похоронную процессию на последнем отрезке её пути. В основном здесь были любопытные испанские дворяне, но между ними затесалось трое французов, один немец и один итальянец. Последний, Лоренцо Гаэтани, молодой человек лет двадцати пяти, прибыл из Неаполя и гостил в Португалии у дальних родственников. Узнав, что по окончании своей миссии Читрадрива собирается в паломничество на Святую Землю (так христиане называли Землю Обета), Гаэтани предложил составить ему компанию по пути до Италии. Читрадрива ещё не решил, принять это предложение или нет, поскольку итальянец мог уехать из Португалии не раньше, чем через неделю. Хотя что значит десятидневная задержка по сравнению с тринадцатью месяцами, потраченными на выполнение поручения Данилы Романовича…

Впрочем, ладно. Дальнейшие планы можно обдумать на досуге, а сейчас настал долгожданный миг. Пора приводить в исполнение приговор государя земли Русской, довести до конца начатое свыше года назад дело…

Читрадрива снова поморщился. Сколько времени потрачено впустую! Он вполне мог употребить этот год с куда большей пользой. Не единожды возникал у Читрадривы соблазн бросить всё, умыть руки и отправиться по своим делам, тем более что он никоим образом не чувствовал себя чем-то обязанным перед русичами, скорее даже наоборот. Однако Читрадриву с детства учили, что раз ты дал слово, то нужно его держать; и он сдержал своё обещание, столь неосмотрительно данное Даниле Романовичу, доставил хана Бату живым к последнему западному морю.

Взмахом руки Читрадрива пригласил вельмож подойти ближе, а сам подступил к клетке, широко расставляя ноги, чтобы сохранить равновесие на качавшейся из стороны в сторону палубе. Охранявшие клетку воины расступились, пропуская своего предводителя.

Бату неподвижно лежал на спине и не мигая смотрел на застилавшие небо низкие серые тучи. Можно было подумать, что хан уже мёртв.

– Эй, – негромко окликнул пленника Читрадрива.

Никакой реакции не последовало. Тогда по его знаку один из русичей слегка кольнул Бату кончиком копья. Тот вздрогнул, медленно повернул голову и мутными раскосыми глазками уставился на Читрадриву.

– Настал твой смертный час, хан Бату, – сказал он, сосредоточившись на вделанном в перстень камне.

Безжизненная обветренная маска, бывшая некогда суровым, волевым лицом великого воина, так и осталась мёртвой маской. Взгляд пленника ни на мгновение не прояснился, и вообще не было ни единого намёка на то, что хан услышал слова Читрадривы.

Без сомнения, теперь его казнь станет актом высшего милосердия. С Бату давно уже было неладно, и хоть Читрадрива всячески старался поддерживать его, пустив в ход магический камень перстня и все лекарские приёмы из арсенала анхем, какие только мог припомнить, великий хан угасал на глазах. Поэтому русское посольство не посетило Апеннинский полуостров, несмотря на настойчивые приглашения папы Целестия, преемника его святейшества Григория, приславшего когда-то к Даниле Романовичу нунция с предложением королевского титула. Пожалуй, получилось не очень вежливо, однако Читрадрива, будучи не в силах бороться с тихим безумием хана, завернул свой отряд на полпути из Парижа в Марсель и направился в Испанию. Правда, таким образом он не попадал ни в Неаполь к тамошнему королю, под чьим протекторатом находился Йерушалайм, ни в Верону, где старый Шмуль обещал ему своё гостеприимство. Но это ещё успеется. Главной задачей Читрадривы было довезти полуживого Бату до последнего западного моря.

А теперь – вот оно, море, и вот он, пока ещё живой Бату, вернее, всё, что осталось от некогда великого хана. Итак, за дело.

Подошедшие вместе с капитаном брига матросы принялись продевать конец спущенной с поперечной перекладины толстой просмолённой верёвки между верхними прутьями клетки. Затем завязали её особым узлом, отсоединили клетку от палубы, поплевав на ладони, схватились за другой конец верёвки и, дружно ухая, потянули. Скрипнули колёсики блоков, и клетка повисла в воздухе. Другие матросы налегли на деревянное колесо, перекладина развернулась, и мерно раскачивающаяся клетка повисла над волнующейся водой. Бату не пытался удержаться посередине, поэтому, когда клетка накренилась, он безвольно покатился в угол и там застыл.