Райдо Витич - Обитель Варн

- Из свидетельства Соуистиса Шарона, главы совета старейшин в Любице. Граф у него раны залечивал. Месяц жил с девушкой в его загородном замке.

- Шарон давний знакомый Рицу?

- Старый друг его отца. Репутация чистая. Не раз оказывал нам помощь. Нареканий, трений с законом нет и не было. В совете уже тридцать лет. Добропорядочный гражданин, лояльный. Досье предоставить?

- Естественно.

- Хорошо.

- Что дальше?

- Дальше Рицу, видимо, чтоб укрыть девушку, начинает разъезжать по городам. Тайно. Следы нащупать не удалось. Известно лишь, что он связывался со знакомыми в посольстве и просил убежища для Сталеску. Но отказался в последний момент.

- Лиса отказалась.

- Да, скорей всего. Сюда они приехали примерно десять дней назад. Граф имел беседу с сержантом местного отделения правопорядка. С его слов, искал давних знакомых. Но кого, что, как - сказать не может. Не помнит.

- А где Рицу остановился?

- В загородном поместье маркиза Дейнгрина Анризо. Его дальний родственник. Здесь не живет, появляется очень редко. Постоянное место жительства то Прага, то Париж. Но имения по всем городам и весям имеются. Серьезно связан с дипломатическим корпусом. Скользкий человек. Данные по нему собрать сложно, защищен дипнеприкосновенностью, является гражданином Канады.

- А живет в Праге?

- Сейчас. Полгода назад жил в Париже.

- Агент?

- Не похож. Пустышка, по-моему, а не человек. Наглый, напыщенный, недалекий. На уме одни развлечения.

- Богат?

- Как и все из круга Рицу.

- Здесь появлялся?

- Нет. Три года не видели. Прислугу опросили: Майлиса Тавиш и Таисья Погодина. Милые женщины, бесхитростные. Жалоб на Анризо не предъявляют, наоборот, очень довольны работой. Появляется он редко, а платит исправно. Странностей особых не заметили, разве что до женского пола охоч слишком Анризо, но опять же в рамках дозволенного, - позволил себе улыбнуться Щербинин.

- А Рицу как? Лиса? Что о них говорят?

- Девушка, говорят, угрюмая, неразговорчивая. Почти не видели ее. Либо гуляет, либо в комнате сидит. А о графе отзываются очень хорошо: вежлив, тактичен, щедр. Гостей в доме тоже не видели, приемов не было. Жили тихо, уединенно.

- Все?

- Все.

Полковник задумчиво погладил затылок:

- Выпускать, похоже, надо.

- Надо. Что еще Лиса напишет, неизвестно.

- Да, известно, - махнул рукой Горловский. - Что с нее возьмешь? Рванула вон к любимому стихи почитать! Агентка, вашу!...

- Молодая, - пожал плечами Щербинин.

- Угу.... Готовь документы и конвой. Отправим ее завтра в госпиталь на освидетельствование. И на списание.

- Куда отправим?

- Как всегда. К Овину. Двадцать минут конвоя - хлопот меньше. А то кто его знает, что она от большой любви еще на свою да нашу с тобой голову устроит.

- Хорошо. Сейчас же отзвонюсь.

- Лично езжай.

- Как скажете.

- Предупреди, чтоб сильно не шлифовали. Хватит с нее. Три месяца достаточно.

Щербинин кивнул, хоть и считал, что полковник излишне мягок по отношении к Лисе.

- Что с Рицу будем делать?

- Пропуск подписывать. Эскорт готовить. И с почестями куда скажет. Но после того, как поговорю с ним.

- Думаете, удастся рот ему закрыть?

- Угу. Если не хочет, чтоб любимая в дисбате сгнила или в психушке, не просто промолчит, а еще и немым скажется. Выбор, Клим у него не велик.

- Не похож он на влюбленного. Не мальчик уже.

- Не мальчик, именно. А последняя любовь она крепче первой скручивает. Взяла его Лиса со всеми аристократическими внутренностями. Жаль такую пару разбивать... Жизнь-то она длинная, - подмигнул полковник заму. Тот понимающе улыбнулся, кивнул:

- Готовлю пропуск?

- Готовь. По Гнездевскому дело движется?

- Тяжело, Виктор Николаевич, но работаем.

- Без вмешательства знакомых Рицу оно быстрей пойдет и тихо закончится. Отчеты жду каждый день. Взвод Гнездевского расформируй. Лучше, конечно, всех списать.

- Лучше. Но 26 человек. Прекрасные специалисты. Жалко таких людей терять.

- Убирай их от греха, кого списывай, кого в другие части и отделы. Без права самостоятельной работы. Не затягивай, - приказал, поднимаясь. - Я к Рицу.

Бэфросиаст сидел у стены на скамье и, обнимая ногу, смотрел на оконный просвет под потолком.

- Добрый день, - украсив свое лицо улыбкой, сказал Горловский, входя в помещение.

Граф вскользь глянул на него и вновь уставился на оконный проем.

- Тоска по свободе? - сел на скамейку к заключенному.

- Вас это удивляет? - недовольно уставился на него Рицу.

- Нет. Рождает понимание. Продолжим вчерашнюю беседу, граф?