Даниил Аксенов - Герои умирают дважды

Сын графа закашлялся, ударив себя по золотому шитью на груди.

Виктор не слышал ни фразы Женара, ни ответа графини, но догадывался, что сильно продвинулся сразу на двух фронтах: в приобретении врага и завоевании симпатий женщины. Хотя уровень этих симпатий еще оставался тайной. Виктор даже решил следить во время ужина за тем, как к нему относится сын графа: если очень плохо, то успех у графини состоялся и следует его закрепить в дальнейшем, а если не плохо и не хорошо, то прямо сейчас нужно еще поработать.

Быстро выяснилось, что очень плохо.

Часа три спустя Ласана и Вирета вернулись в комнаты графини. На этот раз там было прибрано, а дверь и окно — починены. Хозяйка замка с опаской села на кровать.

— Там нет никого, госпожа, — сказала Вирета, наклоняясь.

— Все-таки интересно, кто это был, — ответила графиня.

— Какой-нибудь шалопай, ваше сиятельство. Из молодых дворян, думаю, или из слуг. Мы его поищем.

— А не человек моего дяди?

— Вряд ли. Ваш дядя не решился бы ни на что, пока замок полон гостей.

Ласана вздохнула:

— Как знать. Но ты дала правильный совет, чтобы не поднимать тревоги. Представляешь, какие пошли бы слухи? Я, обнаженная, наедине с мужчиной!

— Да, госпожа, это было бы ужасно.

— А ты смотрела на ноги гостей? Были на ком-нибудь желтые и не очень чистые башмаки?

— Смотрела, ваше сиятельство. Ничего не нашла.

— Я тоже. — Графиня задумчиво теребила золотую кисточку на балдахине.

Воцарилось молчание. Постороннему человеку могло бы показаться, что и Ласана и Вирета прислушиваются. И он был бы полностью прав.

— Они скоро придут. — Доверенная дама первая нарушила тишину. — Поступим как обычно? Я буду выглядывать и все рассказывать?

— А они знают, что я сменила комнаты? — поинтересовалась Ласана.

— Думаю, что да. Уверена, что им уже известно все. Особенно Женару. Этот вообще ужасный проныра.

— Да уж, Вирета. Как я удивилась, когда выяснилось, что он привез с собой знаменитого кастрата. У него великолепный голос.

— Конечно, госпожа! Очень удачный жест с его стороны! Но певец, принадлежащий ан-Суа, тоже неплох. Добротный тенор.

— Жаль, что сыновья баронов стеснены в средствах, — задумчиво произнесла Ласана.

Вирета рассмеялась:

— Ваше сиятельство имеет в виду Ролта? Он очень мил. Такой непосредственный. Действительно жаль, что у него нет денег на хорошего певца. Разве что он сам поет.

— Сам? — Графиня улыбнулась такому нелепому предположению. — Ты слышала, какой у Ролта зычный голос? Как огромная труба. Бедный, он, должно быть, совсем не умеет петь.

Когда Виктор вернулся к себе, Риксты еще не было. Антипов разжег камин. Пламя быстро окутало светлые дрова и радостно загудело.

Виктор внезапно вспомнил свою прошлую жизнь. У брата отца, трудящегося на ниве писательства и живущего под Ростовом, тоже был камин. Не такой примитивный, а с чугунной топкой, длинным дымоходом и ажурными прутьями решетки. Антипову нравилось протягивать руки к огню и сидеть, прислушиваясь к ощущению жара в пальцах. В этот момент на него нисходило ощущение покоя, умиротворенности и отсутствия всяких желаний. Хотелось расслабленно смотреть на огонь и ничего, совсем ничего не делать. А потом приходил дядя-литератор, садился рядом и со знанием дела говорил: «Нравится смотреть на огонь, племяш? Мне вот тоже. Я давно заметил, что человек может разглядывать бесконечно долго четыре вещи: горящее пламя, бегущие по небу облака, текущий ручей и хвалебные статьи о себе».

Мысли Виктора были внезапно прерваны самым бесцеремонным образом. Дверь вздрогнула под чьим-то могучим ударом.

— Господин! Откройте! Спасите! — Антипов без труда узнал голос Риксты. — Убивают!

Виктора не нужно было просить дважды. Он подскочил к двери и отбросил щеколду. Рука сама потянулась к рукояти меча.

Рикста ввалился в комнату. Он выглядел весьма потрепанно, но Антипов пока не стал расспрашивать. Воин толкнул слугу плечом, придавая ускорение, наполовину вытащил меч и выглянул в коридор. Все было тихо. Серые стены освещались далеким чадящим факелом, а замечательный слух Виктора не мог услышать ничего, кроме тяжелого дыхания слуги и приглушенного шума, доносящегося откуда-то издалека.

— Кто тебя убивает? — Воин полуобернулся к юноше. — Здесь никого нет.

Значительную часть левой половины лица Риксты занимал свежий синяк. Юноша держался правой рукой за левое плечо и иногда старательно ощупывал его, словно беспокоясь за сохранность костей.