Анджей Сапковский - Башня шутов

– У меня пузырь переполнился, – прошептал Шарлей. – Не сдержусь.

– Может быть, тебе позволит сдержаться знание того, – прошептал Самсон Медок, – что если тебя обнаружат, то второй раз ты отольешь уже на виселице.

Внизу заговорили об Опавском княжестве. И тут же разгорелся спор.

– Пшемка Опавского, – заявил епископ Конрад, – я считаю сомнительным союзником.

– Из-за чего? – поднял голову Кашпар Шлик. – Из-за его женитьбы? Из-за того, что он якобы взял в жену вдову Яна, князя Рацибужа? А она ягеллонка, дочь Димитра Корыбуты, племянница польского короля и родная сестра Корыбутовича, доставляющего нам столько неприятностей? Уверяю вас, господа, короля Жигмонда совершенно не волнует этот союз. Ягеллоны – семейство волчье, там чаще грызутся, чем стакиваются. Пшемек Опавский не сойдется с Корыбутовичем только потому, что это его шурин.

– Пшемек уже заключил союз, – возразил епископ. – В марте, в Глубочках. И в Оломунце в день святого Урбана. Воистину быстро Опава и моравские паны договариваются с еретиками, быстро заключают союзы. Что скажете, пан Ян из Краваржа?

– Не наговаривайте ни на моего тестя, ни на моравское дворянство, – буркнул в ответ хозяин Ийчина. – И знайте, что благодаря пактам с Глубочком и Оломунцем мы имеем сейчас мир в Мораве.

– А гуситы, – высокомерно усмехнулся Кашпар Шлик, – получили свободный торговый доступ в Польшу. Мало, ох мало же вы понимаете в политике, пан Ян.

– Если бы нас… – загорелое лицо Яна из Краваржа покраснело от злости, – если б нас своевременно… Когда на нас шел Пухала… Если б нас Люксембуржец поддержал, нам не пришлось бы ни о чем договариваться.

– Чего уж теперь вздыхать. Если бы да кабы, – пожал плечами Шлик. – Главное, что из-за ваших переговоров гуситы получили свободные торговые пути через Опаву и Мораву. А упомянутый Добко Пухала и Петр Поляк держат Шумперк, Уничув, Одры и Доляны, фактически блокируют Оломунец, обдирают рейдами и терроризируют всю округу. Это у них там мир, а не у вас. Паршивый вы сделали интерес, пан Ян.

– Рейды, – вставил со злой усмешкой вроцлавский епископ, – не только гуситская профессия. Я дал гуситам под дых в двадцать первом году в Броумове и под Трутновом. Там гуситские трупы укладывали штабелями. Небо было черным от дыма костров. А кого мы не убили и не сожгли, того пометили. По-нашему, по-силезски. Как увидишь теперь чеха без носа, руки или ноги, знай – это результат того нашего удачного рейда. А что, господа, не повторить ли нам спектакля? 1425 год – год святой… Может, почтить его истреблением гуситов? Я не люблю болтать впустую, не привык также ни договариваться со змеюками, ни мира с ними заключать! Что скажете, господин Альбрехт? Господин Пута? Добавьте каждый к моим еще по двести копий и пехоту с огневым оружием, и мы выбьем у еретиков дурь из головы… Осветится заревами небо от Трутнова до Градца-Кралове. Обещаю…

– Не обещайте, – прервал Кашпар Шлик. – А пыл свой попридержите до нужного момента. Для крестового похода. Ибо не в рейдах дело. Не в том, чтобы рубить ноги и руки, какой королю Жигмунду прок от безруких и безногих подданных. Да и Его Святейшество жаждет не уродовать чехов, а в лоно истинной Церкви возвратить. И не в уничтожении мирного населения суть дела, а в том, чтобы разбить таборитско-оребицкие войска. Так разгромить, чтобы они на переговоры пошли. Поэтому перейдем к делу. Какие силы выставит Силезия, когда будет объявлен крестовый поход? Прошу конкретно.

– Конкретно-то, пожалуй, – криво усмехнулся епископ, – вы можете говорить с жидами. А разве дело – так с родственниками разговаривать? Ведь практически вы уже мой свояк. Впрочем, если вы настаиваете, извольте: я один выставлю семьдесят копий плюс соответствующую пехоту и огнестрельцев. Конрад Кантнер, мой брат, ваш будущий тесть, даст шестьдесят конников. Столько же выставит, я знаю, присутствующий здесь Людвиг Бжегский. Румпрехт из Любина и его брат Людвик соберут сорок. Бернард Немодлинский…

Рейневан даже не заметил, как задремал. Разбудил его тычок в бок. Кругом стояла темень.

– Бежим отсюда, – буркнул Самсон Медок.

– Мы вздремнули?

– К тому же неплохо.

– Тингу конец?

– Во всяком случае, временно. Говори шепотом, за овином – пост.

– Где Шарлей?

– Уже шмыгнул за лошадьми. Теперь иду я. А потом ты. Сосчитай до ста и выходи. Через двор. Возьми охапку соломы, иди медленно, наклони голову, вроде как ты слуга, к лошадям идешь. А за углом крайней хаты – направо и в лес. Понял?