Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Лорд Брандох Даэй приехал с запада в тот день, когда на утесах под Орлиными Воротами впервые распустилась сон-трава и примулы украсили березняки Гаштерндала. Он выехал рано и скакал быстро, и въехал в Гейлинг через Львиные Врата в полуденный час. Лорд Юсс был в своих личных покоях и поприветствовал его с большой радостью и приязнью. И Брандох Даэй спросил:

— Как дела?

А Юсс ответил:

— Тридцать кораблей и еще пять спущено на воду в Обзорной Гавани, из них все кроме четырех — военные ладьи. Зигга я ожидаю завтра с новобранцами из Кельяланда; Спитфайр находится в Аулсвике с пятнадцатью сотнями людей из южных земель; Волл явился лишь три часа назад еще с четырьмя сотнями. Всего у меня наберется четыре тысячи, включая корабельные команды и наших собственных охранников.

— У меня восемь военных судов в Стропардонском Фьорде, — сказал лорд Брандох Даэй, — все снаряжены и готовы. Еще пять в Аурвате, пять у Лорнагея на Морвее и три на миландском побережье у Стакрей Ойса, да еще четыре на Островах. И еще у меня шестнадцать сотен копьеносцев и шесть сотен конных. Все они готовы воссоединиться с твоими в Обзорной Гавани по мановению моей руки, лишь дай мне знать за семь дней.

Юсс схватил его за руку.

— Спина моя была бы незащищенной без тебя, — сказал он.

— В Кротеринге я не передвинул ни одного камушка, не вымел ни одних покоев, — сказал Брандох Даэй. — Это выгребная яма. Всех, кого я мог найти, я бросил только на подготовку. И вот, все готово.

Он резко повернулся к Юссу и с минуту взирал на него молча. Затем с серьезностью, что нечасто посещала его уста, произнес:

— Позволь мне поторопить тебя еще раз: бей и не медли. Не оказывай ему снова той любезности, какую мы оказали прежде, рассеяв наши силы по проклятым берегам Импланда и у зачарованных вод Равари, дабы он мог без помех отправить сюда Корса и Кориния разорять нашу страну, и тем самым покрыть нас величайшим позором, какой когда-либо испытывал смертный, — а мы рождены не для того, чтобы терпеть позор.

— Ты сказал, за семь дней, — ответил Юсс. — Махай же рукой и созывай свои армии. Я не задержу тебя ни на час.

— Да, но я имел в виду Карсё, — сказал тот.

— Карсё, а что же еще? — сказал Юсс. — Но я возьму с собой своего брата Голдри.

— Но я имел в виду, заняться Карсё в первую очередь, — сказал Брандох Даэй. — Подчинись хоть раз моему мнению. Да любой школяр тебе скажет: сначала обезопась свой фланг и тыл, а затем двигайся вперед.

Юсс улыбнулся.

— Мне нравится твоя вновь приобретенная осторожность, кузен, — сказал он. — Она тебе весьма к лицу. Однако я задаюсь вопросом, а не является ли истинной причиной то, что Кориний не принял твой вызов прошлым летом, но оставил его без внимания, и это не позволило тебе утолить твой голод?

Брандох Даэй искоса посмотрел на него и расхохотался.

— О Юсс, — сказал он, — Ты почти попал. Но дело не в этом. Это было еще в проклятии, которое наложила на меня та прелестная леди в заброшенном замке ястреба в Импланде: что тот, кого я более всего ненавижу, разорит мои прекрасные владения, и что моей руке отомстить ему будет не дано. И это я должен снести! О нет! Но вдумайся, промедление опасно. Давай, соглашайся. Не упрямься как осел.

Но лицо лорда Юсса было серьезно.

— Не уговаривай меня более, дорогой друг, — сказал он. — Сон твой крепок. Ко мне же, как только я засыпаю, часто приходит образ Голдри Блусско, заключенный зловредными чарами на вершине Зоры Рах, что высится вдали от прочих гор, там, куда не достигает солнечный свет и все звуки и теплота жизни. Давным-давно поклялся я не сворачивать ни направо, ни налево, пока не освобожу его.

— Он твой брат, — сказал лорд Брандох Даэй. — К тому же, он мой близкий друг, которого я люблю едва ли меньше, чем тебя. Но, раз уж ты упомянул о клятвах, вспомни, что есть и Ла Файриз. Что он подумает о нас после всех клятв, принесенных ему нами три года назад той ночью в Карсё? А тут одним ударом мы поможем и ему.

— Он поймет, — сказал Юсс.

— Он приедет с Гасларком, и ты сказал, что ожидаешь их уже сейчас, — промолвил Брандох Даэй. — Я уйду. Мне стыдно будет сказать ему: «Терпение, друг, сегодня это и впрямь некстати. Тебе будет уплачено в свое время». Клянусь небесами, я бы и со своим портным погнушался так обращаться. А это наш друг, который потерял все и чахнет в изгнании за то, что спас наши жизни.

С этими словами он поднялся в большом недовольстве и гневе и собрался, было, покинуть покои. Но Юсс поймал его за запястье: