Евгения Гордеева - Дар на верёвочке

- Нужна карта реликтовых источников, - задумчиво произнёс Ставр.

Делька увлечённо разрисовывала глиняный горшок ромашками и васильками. Розовый язычок торчал между плотно сжатых губ. Она сопела и хмурилась, когда кисточка не слушалась её руки и самовольно виляла в сторону. Пять, уже расписанных, горшков стояли на полке. Этот, шестой, был последним в заказе соседки. Она через неделю собиралась на свадьбу племянницы, и эти горшки предназначались в подарок молодой семье.

Делькин талант рисовальщицы неожиданно поднял в гору дела гончара Курьяна. Первую кружку девочка расписала совершенно случайно. Просто не было бумаги, на которой она могла бы изобразить цветы, виденные ею в книгах матери - травницы. А Ташу очень хотелось на них посмотреть. Он даже драгоценных красок не пожалел для этого. Кружка так поразила родителей, что Курьян, не задумываясь, купил Дельке новые краски и кисточку. Расписная посуда продалась на ближайшей ярмарке за пару часов, хоть цена на неё была значительно выше, чем на обычную. На Дельку посыпались заказы от соседей, их родственников и людей, уже купивших посуду Курьяна. Девочка едва справлялась с работой. Асташ пытался помочь сестре, но даже стебли растений у него получались кривые и толстые.

- Иди спать, доченька, - Малуша наклонилась и поцеловала девочку в макушку, - устала совсем.

- Угу, - отозвалась Делька, не прекращая вести непокорную линию по круглому боку горшка, - только закончу.

- Завтра закончишь, - Малуша вынула из рук дочки кисточку и на руках понесла её в светёлку. - Какая же ты у меня худенькая, Делечка. Одиннадцать уж скоро, а ты, словно ребёнок. Соседская Олёка уже сватов дожидается, а ведь всего на полгода тебя старше. Сейчас молочка тебе принесу.

Но Делька вдруг порывисто схватила её за руку и прижалась к ней щекой.

- Я боюсь вас потерять, - прошептала девочка.

- Что ты такое говоришь? - испугалась женщина и присела на постель. - Никто тебя у нас не заберёт!

- Угу, - выдохнула ей в руку Делька.

- Сколько же ты натерпелась, девонька? - вздохнула Малуша и пошла за молоком.

Когда мать ушла спать, Таш тихо спустился с печи и проскользнул к Дельке за занавеску. Он точно знал, что сестра не спит, и снова грустно смотрит на полную луну за морозным окном. Делька распахнула одеяло, пуская Таша в теплоё гнёздышко, пока тот не застыл на холодном полу.

- Неделька, ты чего? - тревожно спросил паренёк, обнимая сестру за худенькие плечи. - Опять грустно?

- Я думаю…

- О храме?

- Угу.

- Тебе просто было страшно. Я бы тоже боялся туда идти после такого! - Таш вспомнил, как побледнела Делька перед храмом, в который их повела Малуша, когда они всей семьёй поехали на ярмарку в соседнюю Берестянку. Да и храм тот был маленький, деревянный, совсем не похожий на собор в Загорье. Но девочке хватило и этого. Она захрапела, лицо свело судорогой, глаза выкатились, пальцы на руках скрючило. Зрелище не для слабонервных. Мать до смерти перепугалась за дочку, и они с Ташем поскорее увели её подальше от страшных воспоминаний.

- А если это я виновата в том, что тот храм развалился? - жалобно прошептала Делька и шмыгнула носом.

- Этот же не развалился, - возразил Таш.

- Про этот я не хотела, а про тот… Я мечтала, что бы он исчез вместе со страшным сторожем! Чтобы меня оставили в покое! И он исчез…

- Он не исчез, а развалился, - резонно поправил её Таш, - это совсем другое.

- Другое, - эхом повторила Делька, снова уставившись в окно. - Расскажи мне что-нибудь.

- Что?

- Ты же к дядьке Славичу ходишь, а он сказки, говорят, сказывает. Заслушаешься!

- Он не сказки сказывает, а про свои походы вспоминает. Про остров сарацинов, где живут чёрные люди, про море, огромное, как целый свет…

- Я видела море, - прошептала Делька. - Крепость Змеи стоит на берегу моря. Серые волны бьются о скалы, взбивая на камнях белую пену. А над волнами парят буревестники. Море тихо рокочет… И вода в нём солёная…

- По-моему, - тихо выговаривал Курьян жене, прикрывая занавеску в закуток Дельки, где снова в обнимку спали дети, - ты нашла Ташу не сестру, а невесту.

- Совсем сдурел! Она же ещё совсем дитя, - возразила женщина, - И Таш её никогда не обидит!

- Не обидит, - хмыкнул гончар. - Это, как они договорятся…

С приходом весны девочка перестала вспоминать неприятные чувства, которые испытала зимой, когда Малуша пыталась привести дочку на обряд очищения. В ту поездку на ярмарку гончар взял всю семью. Сам Курьян торговал в ремесленном ряду, а Малуша повела детей в церквушку. Вспоминать, что случилось дальше, женщине было больно. Страдания ребёнка она приняла как свои собственные. Тогда её поразило поведение сына. Он уже давно не обижал приёмную сестру, но такая реакция на состояние Дельки её поразила и даже напугала.