Евгения Гордеева - Дар на верёвочке

- Благослови на усыновление, светлый жрец, - попросил Курьян. На праздник Источников хотим родительский обряд провести. Как раз год будет.

- Благословляю, - снова сотворил знак Падуб, и жестом пригласив всех продолжить трапезу.

Находиться в одной комнате со жрецом Дельке было неуютно. Она поблагодарила Малушу за угощение, взяла у Гани маленькую Юньку и унесла её в свою коморку. Таш последовал за ними.

- Откуда сиротка? - равнодушно поинтересовался Падуб, отламывая от жареной курицы ножку.

- Из Пыксова приюта, - без задней мысли поведала Малуша.

Ох, нет, чтобы ей промолчать дальше. Ведь Падуб и подумать не мог, что девочке одиннадцать лет. На вид, от силы - восемь. Но Малуша откровенно поведала брату печальную историю Дельки. И как голодала, и как сторож над ней издевался, и как чуть не погибла при обрушении храма в Загорье. Брат только молча качал головой, из чего женщина сделал заключение, что тому тоже жаль сиротку.

Уходя, Падуб предупредил сестру, что завтра, перед отъездом в Колодезь, он к ней зайдёт попрощаться. Малуша, ничего не подозревая, тепло простилась с братом.

Этой ночью Делька спала очень беспокойно. Металась во сне, звала кого-то, отбивалась от невидимых врагов. Утро не принесло облегчения. Девочка встала, прибрала свои вещи и в ожидании уселась на лавку, по привычке смотря в окно. Когда на улице появился Падуб, сердце её упало в пятки. Она затихла, стараясь не дышать и не выдать своего присутствия.

- Здравствуй, Малуша! - раздался голос Падуба. - Я уезжаю и забираю сироту с собой! - приказным тоном сообщил он сестре. - Собирай девочку.

Малуша охнула и схватилась за сердце.

- Братец, да зачем? Разве сирот в мире мало, что надо эту в храм забирать?

- Она принадлежит храму! - холодно ответил жрец.

- Так разрушен тот храм!

- Значит, будет служить в другом! Не спорь, Маланья, иди и собери её в дорогу. Иначе, я её так заберу, как она сейчас есть!

И нет, что бы Дельке сбежать из дома. Ведь слышала всё. Могла бы к Ташу убежать, на озеро. Или к Курьяну в карьер, куда он за глиной с утра уехал. Нет. Сидела на скамье, словно приклеил её кто. Сидела и тихо плакала.

- Она же нам родная! - взмолилась Малуша, падая на колени перед братом. - Оставь ребёнка! Ведь сам вчера благословил на усыновление! - выпалила женщина последний аргумент.

- Я не знал, что она уже была передана храму! Веди девчонку, если не хочешь, чтобы храмовая стража за ней прибыла!

Делька поняла, что даже, если она убежит сейчас, её всё равно заберут в храм. Потом… Стража…

Малуша с ужасом увидела, как убитая горем, потерянная Делька, беззвучно всхлипывая, вышла из своей светёлки и покорно подошла к Падубу.

- Не надо стражи, я сама пойду.

Падуб метнул на сестру требовательный взгляд, и женщина обречённо пошла собирать котомку в дорогу найденной и потерянной дочери. Подхватив пожитки сироты, Падуб вскочил на коня, посадил Дельку перед собой и тронул поводья. Делька в последний раз взглянула на Малушу, высунувшись из-за плеча божника, и грустно улыбнулась.

- Я люблю тебя, мама…

Таш увлечённо таскал карасей, радуясь небывалому клёву. Он уже мечтал, как они с Делькой будут их, жареных в сметане до хрустящей корочки, уплетать прямо со сковородки. А потом облизывать жирные пальцы…

- Та-а-аш! - пронёсся над озером крик птицы.

Парень вздрогнул от неожиданности. Почудится же такое! Словно не птица это прокричала, а Делька позвала его, откуда-то издалека. Делька?! Таш резко вскочил на ноги, на секунду замер, не прокричит ли снова лесная птица, и опрометью понёсся в деревню, даже не вспомнив про карасей и удочку. На опустевшем бережке из опрокинутой бадейки выливалась вода вместе с уловом, и золотистые карасики, почуяв свободу, бодро шлёпая по траве, возвращались в родное озеро.

Таш влетел в дом и замер в проёме двери, стараясь не зареветь, словно девчонка. А вот мама плакала. Горько. Беззвучно, а от того, особенно страшно. Отец прижимал к груди вздрагивающую голову жены. Обернулся на сына, и не смог выдержать молящего взгляда Таша.

- Жрец забрал её, Асташ, - Малуша вздрогнула и, как утопающий, вцепилась в руку мужа.

- За что-о-о? - простонала женщина. - Ведь он - мой брат! Родной…

- Прежде всего, он - божник, служитель храма, - зло выпалил Курьян. - Там теперь его семья!

- Куда он её повёз?

Малуша взглянула на сына и разрыдалась с новой силой. Такая решимость была в его взгляде.

- Нам её всё равно не отдадут, Таш, - гончар взял в руки вчерашний рисунок Дельки, закапанный слезами жены. - Сейчас не отдадут…