Она отстранилась. Поглядела на Стократа внимательно и цепко:
– Значит, все из-за меня?
– Ты совершаешь поступки, – сказал он мягко, – и вынуждаешь действовать других. Ты сбежала от властителя, и это твой выбор.
Она помотала головой:
– Если бы. Это все карта. Если бы я не увидела ее в зеркале вчера вечером – я не решилась бы сбежать. Представь – меня выдали бы замуж. Наследник Приречья уложил бы меня в постель, посмотрел и увидел…
Она закусила костяшку пальца, ясно вообразив себе эту сцену.
– И тогда наследник Приречья получил бы власть над Миром, – тихо сказал Стократ. – Он залил бы кровью и земли Гран, и Выворот, и все окрестные владения, – не случайно, как это вышло у тебя, а с расчетом. И, умирая от старости или от раны, он велел бы задушить тебя. Чтобы Мир исчез после его смерти.
– Погоди… с моей смертью исчезнет Обитаемый Мир?!
– Он бы так думал, – примирительно сказал Стократ.
Туман редел. Сквозь него проступал дальний берег, и Стократ увидел, что Светлая в этом месте широка – гораздо шире, чем у переправы.
– А если меня убьют, – голос Мир дрожал, – все сразу исчезнет? Или… не сразу, а постепенно? Будет тлеть, пока не истлеет…
– Как ты познакомилась с этим парнем? – спросил Стократ, чтобы отвлечь ее. – С Даном, он же Правила Приличия?
– Детьми… Я тогда жила совсем свободно, как городской мальчишка…
Она через силу улыбнулась.
– Нам есть что вспомнить… Однажды мы уехали с бродячим театром, нас еле догнали… Дан успел удрать, а не то отец повесил бы его – сгоряча…
– Он не боялся рисковать – с тобой.
– Да плевать он хотел на риск, он смелый… Знаешь, он давно уже должен был появиться. Что-то случилось.
– Подождем еще.
– А если его схватили? – она утопила пальцы в песке, будто пустила корни. – Все же на пристани знают, что он со мной водился. Если его станут спрашивать… Пытать…
– Он знает, где мы, – Стократ постарался не выдать беспокойство.
– Он не скажет, – Мир зажмурилась. – Но они будут его мучить. Может быть, уже.
Отстранившись от Стократа, резко отдалившись, она придвинулась ближе к воде и смотрела вперед, будто надеясь взглядом кому-то помочь.
– И что это был за бродячий театр? – спросил Стократ, чтобы прервать это нервное вглядывание.
Мир помотала головой:
– Не важно. Знаешь, что…
Она снова посмотрела не него, и Стократу не понравилась болезненная сосредоточенность в ее взгляде.
– Я думаю: если они замучают Дана, тогда я покончу с собой, чтобы эти гады передохли. Наступит конец Мира… Они будут рыдать…
– И я буду рыдать, – сказал Стократ.
– Ну… – она смутилась. – У Мира есть предел, есть начало света и конец света, это тебе любой мудрец скажет…
– Мне плевать на мир, я буду рыдать о тебе, – сказал Стократ.
Она замерла, глядя на него, будто проверяя, не обманывают ли уши. В этот момент над рекой еле слышно плеснуло весло, и темный силуэт лодки выдвинулся из тумана.
Правила Приличия соскочил в воду, которая поднялась ему выше колен, и потащил лодку к берегу. Он дышал тяжело и бесшумно, лицо было мокрым. Мир сорвалась с места, бросилась к нему, запрыгала на одной ноге.
– Мир… – он неуклюже подхватил ее. – Да все в порядке… Осторожно, твоя нога…
Стократ молча подсадил ее в лодку. Внутри было полно воды – по щиколотку.
– Течет, – извиняясь, сказал мальчишка. – Но ковшик есть. До того берега доплывем.
* * *
Мальчишка греб. Стократ сидел на корме с ковшиком, рядом, согнувшись пополам, ехала Мир. Рогожка и обрывок рыбачьей сети покрывали ее с головой: со стороны должно было казаться, будто двое рыбаков выехали на промысел, а на корме лежит собранный невод.
– В городе беда, – говорил Правила Приличия шепотом, то и дело облизывая губы, – я видел, мертвецы валяются… Из Приречья, никто их не собирает… Я слышал, бабы плачут, кого-то из наших тоже этой ночью…
– Тихо, Дан. Греби.
Мальчишка замолкал, стискивал зубы, и через пару минут начинал снова:
– С пристани народ разбежался… Паром на нашем берегу, Хребетник, паромщик то есть, валяется головой в реке. Я чуть не сдох от страха…
Стократ вычерпывал воду, и поначалу у него все отлично получалось, но, когда лодка благополучно добралась до середины реки и ее подхватило течением, – вода внутри стала прибывать все быстрее.
– У меня ноги замерзли, – подала голос Мир, и Стократ сжал зубы – таким слабым и хриплым показался ему этот голос. – Воды много…
Он черпал так быстро, как мог, но воды не делалось меньше. Холодная, осенняя, она подступала выше, а лодка все глубже просаживалась вниз, и двигалась все медленнее и не повиновалась веслам.
Читать дальше