Владимир Лавров - В поисках разумности

Кто-то из студентов возмущенно воскликнул:

— Так это же рабская идеология!

— Эту "рабскую" идеологию потом приняло большинство аристократии Римской империи и даже многие императоры, но для нас будет интереснее то, как этот философ вышел на такое понимание. Один из волшебников встречался с ним, и запись их разговора частично сохранилась. Оказывается, этот Эпиктет в юности был очень нетерпеливым и никогда не мог удержаться от того, чтобы не перебивать собеседника во время дискуссии, что для профессионального ритора означало полную непригодность к профессии. Раздумывая над причинами своего поведения, он понял, что будет пытаться перебивать другого человека (и даже свои собственные мысли) до тех пор, пока думает о себе как о чём-то, что должно сломать все препятствия внешнего мира ради того, чтобы обеспечить выполнение всех своих желаний. Отсюда и вывод — счастье не в удовлетворении желаний, а в их отсутствии. Величие Эпиктета в том, что он смог понять, что такой путь — путь силового слома всех препятствий — приводит только к сплошным несчастьям, и в том, что он смог объяснить эту философию другим людям понятными им словами.

— А чем это отличается от дзен — буддизма? — спросил Иямото Якадзуми, студент-маг из группы Веселова.

— По сути, в общем-то, ничем. Только сформулировано другими словами и в другом месте. А по виду… стоикам безразлично воздаяние после смерти. Буддизм говорит о воздаянии и плохой карме. Поэтому образ жизни простых людей, выросших в этих системах, будет очень сильно отличаться. Об этом вам подробнее расскажут на занятиях по заколдовыванию немагов. Но сейчас у нас урок военной подготовки. Позвольте показать вам, как использование мягкости помогает побеждать в бою. Представьте себе траву, которая сгибается под действием силы, а затем разгибается. Если бы она была твердой, как сухая ветка, она сломалась бы. Как говорят даосы: "Все существа рождаются мягкими и гибкими, а умирают твердыми и жесткими. Твердость и жесткость — это смерть". Пусть ваши руки и ноги действуют мягко, как та трава. Не встречайте противника глухими блоками — мягко возьмите его движение и проводите его туда, куда вам нужно. То же самое и во время дискуссии — если противная сторона выдвигает заведомо неверные аргументы, не торопитесь оспорить каждый из них. Спросите у собеседника: "И что дальше?" — скорее всего, он сам покажет свою неправоту. А теперь разберём приемы, основанные на мягкости…

Аналогичный урок профессор Марадей провел и в группе Майорова, что вызвало у них с Соколовым новый приступ религиозного рвения. Майоров и Соколов составили удивительную пару — оба они ухитрялись оставаться горячими коммунистами, будучи при этом пламенными проповедниками христианства. Правда, их старания обратить остальных в свою веру не увенчались успехом, поскольку они сами ещё не очень хорошо представляли себе, что именно проповедуют, но горячности это у них не убавляло. Друг друга они понимали прекрасно, ещё их немного понимал Шигарев и Анатасия Дранкович (их "крестница" с подготовительного курса), а то, что остальные их не понимают абсолютно, их не волновало.

После лекции о стоиках Василий целую неделю приставал ко всем с идеей о том, что мягкость и смирение — это очень хорошо потому, что повышает дееспособность воинов и производительность труда в промышленности. Его понял только Максим Прохоров (в своём улучшенном варианте, после событий в корпусе 19а), а все остальные от Василия просто отмахнулись.

— Я ничего не понимаю, — жаловался Майоров, — у меня уже голова кругом от всего этого "сплошного наоборот". Вроде был такой хороший коммунизм с диктатурой пролетариата, все борются за общее дело, а оказывается, что это тупиковый вариант, бесправие, уравниловка, принуждение к добру силой и всё такое. Было христианство — смирение, смиренномудрие, открытость Богу, — и вот на тебе, сплошной культ невежества и всесокрушающей силы. Всю жизнь считал мусульманство агрессивным невежеством, а теперь оказывается, что в нём глубоких вещей не меньше, чем в христианстве.

— Это как это? — удивился Веселов, — Чего это ты такого начитался? Ты же вроде христианство любил?

— Я и до сих пор люблю. А прочитал частично в методичке про тарикат, частично мы с Соколовым сами додумались. Там написано было, что христианство в первых веках нашей эры вызвало сильнейшие злоупотребления в Византийской империи. В таком духе, что образ наказывающего и всесокрушающего бога парализует всех людей, кто хоть с какой-то совестью, страхом перед богатством и свободомыслием, в результате чего все ведущие места занимают откровенные грабители. Плюс к этому образ всесокрушающего бога заставляет людей думать людей о том, чтобы решить проблемы одним махом, прессует страхом малого времени, и люди теряют возможность делать неторопливо, со вниманием ко всем подробностям. Там много чего ещё написано было, например, про то, что образ смирения есть, а образов системообразующей угрозы и ломателя этой угрозы нет, в результате ни одно общее дело не может быть организовано.